Мма Рамотсве подумала о Серетсе Кхаме, верховном вожде племени амангвато, первом президенте Ботсваны. О том, как вели себя британцы, отказываясь признать выбранную им невесту и превратив его в изгоя просто потому, что он женился на англичанке. Как могли они быть столь бесчувственны и жестоки? Выслать человека с родины, разлучить с сородичами — едва ли не самое суровое наказание. Люди остались без своего лидера. Это был удар, поразивший их в самое сердце: Где наш Кхама? Где сын Кгоси Секгома II и мохумагади Тебого? Но сам Серетсе не помнил зла. Он никогда не вспоминал об этом, всегда был вежлив и с британским правительством, и с самой королевой. Человек менее благородный сказал бы: «Посмотрите, что вы со мной сделали. А теперь хотите, чтобы я был вашим другом!»

Потом был мистер Мандела. Все знают мистера Манделу и то, как он простил тех, кто посадил его за решетку. Они отняли у него многие годы жизни просто потому, что он хотел справедливости. Они отправили его на каменоломни, и глаза ему разъедала каменная пыль. А когда наконец светлым безветренным днем он вышел из тюрьмы, с его уст не сорвалось ни единого слова о мести или даже возмездии. Он сказал, что у него есть более важные дела, чем жаловаться на прошлое, и со временем показал миру, что именно он имел в виду, — сделал много добра тем, кто жестоко над ним измывался. Вот это по-африкански. Именно так поступает человек с истинно африканским сердцем. Все мы — дети Африки, и нет среди нас таких, которые чем-то лучше или важнее других. Африке есть что сказать всему миру: она может научить всех быть настоящими людьми.

Мма Рамотсве высоко ценила человечность и понимала величие Кхамы и Манделы, показавших, как нужно прощать за прошлое. Впрочем, у миссис Куртин совсем другой случай. Судя по всему, эта американка не собирается искать виновных в исчезновении сына, хотя многие в подобной ситуации занимаются именно этим. Мма Рамотсве вздохнула. Она считала, что порой наказание действительно необходимо, но лишь для того, чтобы объяснить человеку, как он был не прав. Она искренне не понимала, зачем наказывать раскаявшихся в своих поступках. Девчонкой, еще живя в Мочуди, она видела, как мальчика били за то, что он потерял козу. Паренек честно признался, мол, заснул под деревом, не доглядел за скотиной, и искренне переживал, что позволил козе потеряться. Мма Рамотсве не понимала, зачем его дяде надо было бить мальчугана прутом, если тот громко молил о пощаде. Такое наказание ни к чему не ведет и только выставляет наказующего в дурном свете.

Но это все вопросы глобальные, философские, а сейчас нужно было решить, с чего начать поиски бедного мертвого мальчика-американца. Мма Рамотсве представила себе, как Клоувис Андерсен говорит, качая головой: «Ну-с, мма Рамотсве, вы повесили себе на шею застарелое дело, а я ведь вас предупреждал. Но раз уж вы это сделали, могу дать вам обычный в таких случаях совет: возвращайтесь к самому началу. Оттуда и начинайте». Мма Рамотсве рассудила, что началом является та самая ферма, где Бурхардт со товарищи осуществляли свой проект. Место найти не трудно, но мма Рамотсве сильно сомневалась в том, что на ферме ей удастся что-либо прояснить. Впрочем, там она сможет проникнуться атмосферой, а это уже неплохое начало. У любого местечка есть свое собственное эхо, и чувствительный человек способен уловить отголоски прошлого, почувствовать то, что там происходило.