– Так‑так, – согласно покивал Семен, разворачивая газету и слушая рассказ Мара вполуха, – пьяные матросы, а как же… – Семен зашелестел страницами.

–. в прошлый раз этих залетных матросиков кто‑то из местных девочек обчистил, вот ребятки и решили набить морду Веселому Рождеру, – похохатывая продолжат Map, – задним числом, стало быть. А так как никто им не объяснил, что Веселый Рождер – это, в натуре, бордель‑маман, а не бордель‑папан, то, естественно, из кровати первым был вынут Весельчак Римми. Никакой… Матросики, тоже никакие, с трудом смогли задать ему лишь один, но главный вопрос: “Весеро?..”, что, видимо, означало: “Веселый Роджер?” На что получили не менее исчерпывающий ответ “Весери…” Разницу в одну букву никто из матросов не заметил. А после… э‑э… – Ну, что случилось после, и так понятно.

Короче, подзадержались мы в том борделе надолго лечились мы там, значит. В смысле, не я лечился, а мой хозяин, м‑да‑а… Заказ, конечно, тю‑тю, аванс назад отобрали… Хорошо хоть бить Весельчака Римми заказчики не стали, куда уж дальше было его бить! И так живого места на нем не осталось… Но нет худа без добра, – рассудительно сказал Map – Веселый Роджер… Веселая Роджера… Тьфу! Бордель‑маман, пока выхаживала Римми, воспылала к моему хозяину такой любовью, что предложила ему остаться при заведении Типа вышибалой… или барменом, или оценщиком краденого… или кем он сам захочет: заведение‑то было многопрофильное! В смысле – не только одними девочками зарабатывало, хе‑хе.

Так что я года три пожил на одном месте, пока Весельчака Римми в пьяной драке не прирезали. Веселая Роджера сама и прирезала – к новенькой спьяну приревновала, а потом и сама повесилась. Вот такая, понимаешь, любовь. – Map вздохнул. – Трагедия высоких чувств.

– Бывает, – согласился Семен, внимательно рассматривая что‑то на одной из газетных страниц, – Map. гляди сюда! Интересное дело с нашим профессором получается…

На предпоследней газетной странице, в разделе “Скандалы недели”, имелась заметка о случившемся несколько дней тому назад конфузе с участием известных в городе лиц. Конфуз заключался в том, что некий весьма известный в определенных кругах научный работник – “профессор‑археолог”, как уклончиво обозначили в статье главного виновника скандала, – устроил несанкционированный дебош в городской мэрии. С разбиванием двух стульев и одного окна

Причиной дебоша явилось официальное постановление мэра о запрещении нахождения в городе лиц чужого вида – таких, как прибывшая недавно с частным визитом биологическая пара альфы и беты, – постановление, несомненно говорившее лишь о патриотизме мэра и никоим образом не о зажиме демократии на местах.

Причем в дебоше участвовал не только известный научный работник, но и поименованные выше альфа и бета. Чем, разумеется, только подтвердили мудрость и прозорливость мэра.

Что произошло после скандала, какие меры были приняты к дебоширам – в заметке не указывалось. Зато была черно‑белая фотография разъяренный профессор Шепель с ножкой от стула в кулаке и прячущийся у профессора за спиной большеголовый карлик‑альфа; карлик исподтишка показывал фигу толстому мужчине в казенном деловом костюме – толстый мужчина висел в воздухе, удерживаемый за казенный шиворот мощной, покрытой шерстью когтистой рукой‑лапой (сам владелец руки, бета, в кадр не попал).