Ричард Морган. Сломанные ангелыТакеши Ковач - 2
Часть перваяРАНЕНЫЕ УЧАСТНИКИ
Война похожа на отношения, ставшие обузой. Разумеется, вы хотите их прекратить. Вопрос – какой ценой? Что еще более важно: станет ли лучше, если от них освободиться? Дневники Квеллкрист Фальконер
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Впервые я встретил Яна Шнайдера в орбитальном госпитале Протектората. Три сотни километров над всклокоченными облаками Санкции IV и на столько же процентов выше болевого порога. Технически в системе Санкции IV вообще не предполагалось никакого присутствия Протектората: все, что осталось от правительства, давно попряталось в бункерах, громко отстаивая право на самоопределение, а тактические интересы местного бизнеса подразумевали молчаливое согласие с любыми условиями демаркации границ. То, что корабли Протектората, стоявшие на позиции вокруг системы с момента, когда Джошуа Кемп поднял флаг революционного восстания в Индиго‑Сити, получили кодовое сообщение о начале операции, представляло, по сути, реализацию корпоративных интересов, имевших к тому же долгую предысторию. А все оставленное в окружении уже считалось частью фондов, предназначенных для развития и никак не попадавших под освобождение от налогов. Потому‑то имущество, оказавшееся целым и не стертое с лица планеты неожиданно эффективными бомбежками Кемпа, должно было достаться тому же Протекторату, а налоги были бы уплачены лишь после вычета его затрат. И куда ни глянь, кругом все чистенькие. Командный состав, получивший ранения в боях с силами Кемпа, постепенно разбегался, да и я сам тяготел к тому же самому. Война становилась бессмысленной. Шаттл вывалил нас прямо в ангаре госпиталя, применив для ускоренной разгрузки индивидуальных капсул что‑то вроде конвейерной ленты. Без всяких церемоний. Едва нас сгрудили в глубине ангара, а двигатели уходившего шаттла взвизгнули в последний раз, мою капсулу тут же вскрыли, и легкие наполнил холодный пар только что восстановленной атмосферы. На всем, даже на лице, мгновенно осел толстый слой инея. – Эй, вы! – послышался женский голос, осипший от волнения. – Где больно? Кое‑как смахнув иней с глаз, я смог оглядеть собственный комбинезон, пропитанный кровью. – Догадайтесь, – нечленораздельно промычал я в ответ на совершенно идиотский вопрос. – Санитар! Сделайте инъекцию эндорфина и антивирусную общего назначения. Врач склонилась над моим телом. Я ощутил прикосновение одетых в перчатки рук и одновременно холод от гипораспылителя где‑то в области шеи. Боль тут же отступила. – Вы случайно не из Ивенфолла? – спросила она. – Нет, – ответил я, едва шевеля губами. – Мы атаковали Северный выступ. А что произошло в Ивенфолле? – Кое‑кто из этих чертовых умников хвастался про тактические ядерные удары, – в ее голосе послышалась жесткая интонация. Руки скользнули по моему телу, осторожно изучая травмы. – Нет, радиационных поражений я не вижу. А как с химическими? Я попытался приподнять голову, кивая в сторону отворота комбинезона: – Там… счетчик. Данные записаны на нем. – Его нет! – отрезала докторша. – Как и большей части плеча. – О‑о… – я издал что‑то вроде мычания. – По‑моему, было чисто. Просканируете? – Нет, не сейчас. Клеточный сканер в стационаре. Постараемся найти для вас место, тогда и сделаем, – она убрала руки. – Где штрих‑код? – На левом виске. Кто‑то смахнул кровь с левой половины лба. Пронеслось смутное ощущение, словно лазерный луч физически коснулся моей кожи. Свет мелькнул и погас. |
