|
А уровень прошлой травмы определяет будущую боеготовность и, следовательно, время перехода в новое тело. Смена большого числа тел быстро приводила к синдрому «рецидива переодевания». Эффект, который я наблюдал в последний раз около года назад у одного сержанта‑подрывника из «Клина». Его «переодели» девять раз с начала боевых действий, в итоге дав новенькое тело двадцатилетнего клона. Он сидел в этом теле, как младенец в собственном дерьме. То и дело плакал, а в перерывах – делал пи‑пи. Между острыми припадками сержант тихо изучал собственные пальцы, как давно надоевшие игрушки.
О‑опа… Проблема в том, что медики не могли определить степень повреждения на основе останков с достаточной точностью. К счастью для их бухгалтерии, после изобретения корковой памяти появилась возможность не только персонифицировать отдельные тела, но также оценить степень пригодности солдатских душ к дальнейшей службе. «Черный ящик» человеческого мозга помещался внутри позвоночника в месте, наиболее безопасном со всех точек зрения, – под основанием черепа. Располагающиеся вокруг кости являлись хорошей защитой сами по себе, а на случай, когда не дает результата старая добрая эволюционная инженерия, носитель корковой памяти изготавливался из материала, стойкого к воздействию поражающих факторов. Вам оставалось отчистить цилиндр песком, протереть, поместить прямо в генератор виртуального окружения и затем – нырнуть в эту среду самому. Весь комплект необходимого оборудования легко помещался в объемистую сумку. Я вошел в превосходно исполненную деревянную дверь. На дверной медной табличке значился гравированный код из восьми цифр и имя: Дэн Цзяо Юн. Я нажал дверную ручку. Дверь беззвучно открылась внутрь, и я оказался в по‑больничному стерильном пространстве с огромным, державшим всю композицию деревянным столом. У одной из его сторон располагалась пара кресел, обитых горчичного цвета тканью и обращенных к камину, в котором потрескивал огонь. В дальней стене было две двери, по идее, обозначавшие кухню и спальню. Он сидел за столом, обхватив голову обеими руками. По‑видимому, не слышал, как я открывал дверь. Машина запустила его код за несколько секунд до моего входа, так что он получил пару минут форы и успел пережить шок прибытия в виртуальный мир, осознав то, чем теперь стал. Фактически здесь было место его упокоения. Я негромко кашлянул: – Добрый вечер, Дэн. Он поднял голову и уронил руки на стол, увидев меня. Слова сами вырвались из его груди: – Мы пришли обычной группой, и задание казалось пустячным. Но там ждала засада! Передайте Хэнду: его информаторы облажались. Лучше бы они… – его голос дрогнул, глаза расширились. Он меня узнал. – Да. Он резко подтянул ноги: – Черт… Кто ты? – Это не важно. Видишь ли… Поздно. Дэн уже поднялся с места и, огибая стол, направлялся ко мне. Глаза его горели яростью. Я немного отступил: – Послушай, нет причины… Сократив дистанцию, он сделал выпад. Удар в колени и кулаком на уровне пояса. Я блокировал, перехватил руку и сделал бросок. Едва коснувшись пола, Дэн снова попытался ударить. Оберегая лицо, я качнулся назад. Легко встав на ноги, он вновь пошел в атаку. Я шагнул ему навстречу, отбил блоком удар сверху, затем ударил «бабочкой» и тут же ступней и локтем, роняя противника на пол. В момент удара он издал короткий стон и рухнул вторично. Одна рука так и осталась под телом. Я немедленно пошел вниз, приземлившись ему на спину, захватил кисть свободной руки и выкрутил на болевой до скрипа в сухожилиях. – Ладно, хватит. Это же гребаная виртуалка… Нужно щелкнуть выключателем, и все… Так не заработаешь звезду «Героя Мандрагоры», – замешательство быстро перешло в напряженность. |
