Джеймс снова кивает. Слезинка падает на пол между нами.

— Хорошо, Адди.

— Иди сюда, — шепчу я, притягивая его в свои объятия. — С нами все будет хорошо.

Джеймс цепляется за меня, сейчас он ведет себя как настоящий ребенок, он уже давно не вел себя так, и я рад это видеть. Иногда я беспокоюсь из-за того, что он слишком рано повзрослел в этом дерьмовом мире, и, хотя я и знаю, что не могу защитить его от всего, я все равно пытаюсь.

Сколько я себя помню, он всегда был единственной константой в моей жизни; если бы с ним что — либо случилось, то это, я думаю, убило бы меня.

Я никогда никого не полюблю так, как я люблю этого ребенка.

Глава 4

Столовая практически опустела после завтрака. Джеймс был обязан отправиться в убежище вместе с другими детьми и пожилыми людьми, которые не будут принимать участия в битве, а все остальные в это время готовились к выступлению.

Некоторые семьи все еще обмениваются заключительными прощаниями. Мы с Джульеттой уже несколько минут избегаем зрительного контакта. Она смотрит на свои руки, изучая свои пальцы так, словно желает убедиться в том, что они по-прежнему на месте.

— Ну и ну. Кто умер?

Черт возьми. Этот голос. Это лицо.

Невозможно.

— Святое дерьмо. Черт побери, — я поднимаюсь на ноги.

— Я тоже рад тебя видеть, Кент, — Кенджи широко улыбается и кивает мне. Он чертовски плохо выглядит. Усталые глаза, бледное лицо, его руки немного дрожат, пока он держится за стол. Но хуже всего то, что он уже полностью экипирован — словно он на самом деле полагает, что отправится на поле боя. — Готовы сегодня надрать кому-нибудь задницу?

Я все еще смотрю на него в изумлении, пытаясь подыскать какой-нибудь ответ, когда Джульетта вскакивает на ноги и практически набрасывается на него. В действительности, это всего лишь объятие, но Бог ты мой…

Немного рановато для подобного, думаю я.

— Ого… эй… спасибо, да… это… эм… — Кенджи прочищает горло. Он старается принять это, но очевидно, что он пытается отодвинуться от Джульетты, и — да, она это замечает. Ее лицо омрачается, она бледнеет, широко распахивая глаза. Она прячет руки за спину, несмотря на то, что сейчас она в перчатках.

Сейчас Кенджи на самом деле ничего не грозит, но я понимаю его нерешительность. Парень чуть не умер. Он попытался разнять драку в тот же момент, что и Джульетта, и — бум, он моментально рухнул на пол. Это было чертовски страшно — и, хотя я и знаю, что Джульетта не намеревалась этого делать, другого объяснения этому на самом деле нет. Должно быть, это сделала именно она.

— Да, эм, может быть, тебе некоторое время следует воздерживаться от того, чтобы дотрагиваться до меня, хорошо? — Кенджи улыбается — он снова превратился в милого парня — но ему не удается никого убедить. — Я еще не очень хорошо стою на ногах.

Джульетта выглядит настолько подавленной, что это разбивает мне сердце. Она так сильно старается быть в порядке — сделать так, чтобы со всем этим дерьмом все было нормально, — но порой все выглядит так, словно мир попросту не позволяет ей этого делать. Он наносит все новые и новые удары, и она продолжает испытывать боль. Я ненавижу это.

Я должен что-нибудь сказать.

— На самом деле, я не знаю этого, — говорит Кенджи, игнорируя мои более тонкие намеки сменить тему. — И я не пытаюсь винить ее… я просто говорю о том, что она, возможно, проецирует свою способность, не подозревая об этом, хорошо?

— Потому что, насколько мне известно, другого объяснения тому, что случилось вчера, у нас нет.