Вставало утреннее солнце, окрасившее сапфировое небо розовыми тонами. Я поднял взгляд от письменного стола. Передо мной простирались руины Бостона, скованные тысячелетием льда и снега. От этого вида моё сердце пронизывала боль; ледяной свет напоминал о том, что свершилась разруха Рагнарёка. Я тысячу лет был мёртв и находился в заточении, а значит, мне казалось, будто ещё вчера мир был жив, а боги по прежнему правили.

Буквально вчера в мире был смысл. Теперь нам приходилось искать его самостоятельно.

Я снова сосредоточился на странице, уставившись на бежевую кальку и аккуратно прописывая руну. Это было замысловатое заклинание укрепления. Тысяча переплетающихся меж собой символов образовывала мощный барьер.

Завершив написание руны, я положил перо и потёр глаза. Мне потребовалось немало ментальных усилий, чтобы увидеть, как руны соединялись, выстраивались и поддерживали друг друга как камни замковой стены. Каждая должна быть тщательно прописана на своём месте с учётом сильных и слабых сторон. Вместе они становились нерушимыми.

Когда я поднял перо, чтобы написать следующую руну, мне помешал громкий стук в дверь.

– Задница Одина, – выругался я себе под нос, подходя к двери. Открыв её, я увидел усмехающееся лицо своей сестры Ревны. Её мерцающие платиновые волосы каскадом спадали на зелёное платье, которое стоило, наверное, больше, чем вся экономика Ночных Эльфов.

– Гэлин, ты почти закончил с заклинанием, которое приказал сделать отец? – спросила она, проскользнув мимо меня в мою комнату.

– Как я рад видеть тебя, дорогая сестра. Это всегда такое удовольствие, – мой голос сочился сарказмом.

Она проигнорировала меня и плюхнулась на диван. Она принесла с собой апельсин и принялась его чистить.

– Этот диван удобный. Где ты его купил?

– Как бы я ни наслаждался нашими беседами, боюсь, мне надо работать.

– Я буду тихой как мышка, – Ревна бросила кусок кожуры на пол. – Мне нравится наблюдать за твоей работой, – она склонила голову набок. – Желательно без рубашки, чтобы свет свечей подчёркивал эти отменные мышцы.

Я ничего не ответил.

– Мы всего лишь сводные брат и сестра, – сказала она мгновение спустя. – Прошла тысяча лет, так что вообще нет ощущения, что мы родня.

Я стиснул зубы, встревоженный тем, к чему она может вести.

– В былые дни монархи всегда женились на родственниках для сохранения чистоты родословной.

Очередная невольная дрожь.

– Это какой то личный вызов с целью вызвать у меня рвоту в рекордно короткие сроки? Возможно, тебе лучше испытать свои чары на нашем очаровательном братце Суне.

– Ты не видел женщины почти тысячу лет, пока был в тюрьме. О, за исключением той маленькой туннельной замухрышки, – она драматично задрожала. – Да и вообще, Сун не такой забавный как ты.

– Забавный? Я смертоносный воин, который последнюю тысячу лет прожил как заточённый лич. Забава  не числится среди моих сильных сторон.

Ревна закатила глаза.

– Ладно. Сексуальный. Ты разве не помнишь всех тех женщин, которые пытались переспать с тобой до Рагнарёка? Тебе ни одна из них не нравилась, но они ходили за тобой хвостиком как влюблённые щеночки. Я уверена, что ты многих уложил в постель. Но ни одна из них не была тебе ровней, как я. Разве ты не помнишь? Ты был известен как Меч Богов, устрашающий и прекрасный. Мне такого прозвища не дали, и это кажется огромным упущением. Мы с тобой – равная пара, и теперь, когда к тебе вернулась душа, я нахожу тебя привлекательным.

– Что ж, это были весьма тревожные несколько минут, но я должен возвращаться к работе. Ты как хочешь выйти, через дверь или через окно?

– О, мой ненаглядный брат. Эти кандалы на твоём разуме , – она показала пальцами кавычки в воздухе, – помешают тебе в ближайшее время выбросить меня из окна.