|
А доктор Дейчхардт и все остальные, мы прекрасно понимали, как это было сложно для де Фроома, но мы, в свою очередь, по-своему, проявили свою благотворительность к нему. И вот, чтобы доказать, что мы не такие бандиты, которых ты пытался из нас сотворить, могу сказать, что мы встретили де Фроома на пол-пути. — На пол-пути? — переспросил Ренделл. — Как это, Джордж? — Это то самое место, где взрослый человек пытается как-то сгладить собственные различия, с тем, чтобы совместно работать для формирования крепкого фронта. Поскольку де Фроом был готов поддержать нас, мы тоже были готовы поддержать и его. Мы отвели собственное предложение кандидатуры доктора Джеффриса, и теперь станем поддерживать выдвижение де Фроома на пост генерального секретаря Мирового Совета Церквей. — Понимаю, — сказал Ренделл. Он все понял. После этого он выбил пепел из трубки — просто пепел — в стоящую рядом с ним пепельницу. Да он понял. Все понял. — А как же с доктором Джеффрисом? — спросил он. — Куда вы теперь с ним? — Мы предлагаем ему другой пост, пост председателя Центрального комитета в Мировом Совете. — Пост почетный. А не считаете ли вы, что ему не захочется стать банальной пешкой? — Стив, и доктор Деффрис, и все остальные смотрят на это иначе, чем ты. Мы не думаем только лишь о собственном тщеславии. У нас есть общие задачи. М говорим о единстве. И при этом ожидаем, что кто-то может и в чем-то посвятить себя ради других. Самое главное заключается в том, что имея де Фроома на нашей стороне, мы добиваемся единства. — И конечно же, вы его имеете, — ответил на это Ренделл, пытаясь, чтобы в его голосе чувствовалась едкость. — Теперь, когда уже все налажено, когда мы имеем такого заводного человека как де Фроом в качестве главы Мирового Совета, — продолжил Уилер, — с единодушной церковной поддержкой Международного Нового Завета, мы обеспечиваем величайший возврат к религии и возрождение веры, начиная со Средних веков. Следующее столетие будет называться теперь Веком Мира. Скрывая свое раздражение этими напыщенными словами, Ренделл выпрямился на стуле. — Ну ладно, Джордж, все это замечательно, просто шикарно. Но будь добр объяснить мне одну вещь. Я разговаривал с де Фроомом. Я знал, на чем он стоит — точнее, стоял. Тогда скажи мне, как такой радикальный реформатор смог достичь компромисса с вами, представляющими консервативную ортодоксальность? Похоже, эти слова обеспокоили Уилера. — Ты не правильно судишь о нас. Мы вовсе не твердолобые фундаменталисты. Мы всегда были готовы принять определенные сдвиги и перемены, необходимые для удовлетворения духовных и земных потребностей человечества. В этом и заключается чудо Галилеянина. Он был гибким, понимающим, готовым идти на компромиссы. И мы, Его дети, тоже должны быть гибкими, чтобы наилучшим образом служить общественному добру. Стив, мы же знаем, что компромисс никогда не приходит только с одной стороны. Когда де Фроом принял наше открытие, когда он приготовился покончить со своим противостоянием и бунтом, мы приготовились к тому, чтобы сделать его главой Мирового Совета со всеми вытекающими отсюда последствиями. И это означает, что мы готовы вместе с ним провести определенные реформы, и не только в интерпретации Писаний или обрядах, но и в области социальных преобразований, делая церковь более ответственной за людские потребности. В результате этого компромисса, излечив эту крайне опасную ересь, мы можем идти вперед не только с новой Библией, но и с обновленной и динамичной мировой церковью. Ренделл сидел неподвижно, только глядя на этого мошенника и ханжу. Это беспощадный и удачливый клуб, размышлял он. |
