|
И в то же самое время издателям из Парижа позвонил домине де Фроом. Все они немедленно отправились, чтобы встретиться с ним. Поскольку Наоми тоже летела с ними, я спросила, могу ли я тоже поехать. — Тебя не было в зале суда. — Нет. Я не хотела там присутствовать. Я вовсе не похожа на Марию. Нет во мне желания посещать Голгофу. Я подозревала, что такое может произойти. Вчера, поздно вечером, после того, как господин Уилер закончил свою встречу с де Фроомом, он пришел ко мне и рассказал все, что он сам и все издатели услышали от де Фроома. И вот только что, когда мистер Уилер был с тобой, Наоми сообщила мне о том, что происходило во время слушания. Ренделл присел на стул. — Тогда тебе известно и то, что они собираются принести меня в жертву. Не только Уилер со всей своей когортой, но и сам де Фроом. — Да, Стив, как я уже говорила, я боялась, что такое может произойти. И вот сейчас, судя по тому, что рассказала мне Наоми, так оно и случилось. — А знаешь ли ты, что только что Уилер предлагал еретику отречься с тем, чтобы стать свободным и вновь присоединиться к Воскрешению Два? — Это меня не удивляет, — ответила на это Анжела. — Ты им нужен. — Им нужно единодушие. Они не желают нарушителей спокойствия. — Ренделл видел, что девушка чувствует себя неуютно, и ему хотелось бросить новый вызов. — Ну а ты? Чего желаешь ты? — Я хочу, чтобы ты знал: каким бы ни было твое решение, мои чувства к тебе останутся без изменения. — Даже если продолжу свои нападки на открытие твоего отца? Даже если я стану продолжать открывать всю правду и уничтожать его — а вместе с тем и репутацию твоего отца? На прекрасном итальянском лице появилось выражение глубокой печали. — Репутация моего отца уже не под вопросом. Вопросом остается жизнь или смерть надежды. Мне известно, что ты нашел Роберта Лебруна и общался с ним, как это поначалу удалось де Фроому. Но это не отвернуло меня от тебя. Я здесь. — Зачем? — Чтобы позволить тебе узнать: даже если в тебе нет веры — веры в то, что открыл мой отец, в тех, кто поддерживает это открытие, даже веры в меня — ты все еще можешь найти верный путь. — Верный путь? — со злостью повторил Ренделл, поднимая голос. — Ты имеешь в виду, тот самый путь, который нашел домине де Фроом? Ты хочешь сказать, тебе бы понравилось, если бы я продался, как продался де Фроом? — Как ты можешь быть столь уверенным в том, что де Фроом продался, как сам называешь это? — Анжела старалась, чтобы ее голос звучал убедительно и разумно. — Неужели ты не веришь в то, что у де Фроома нет силы и веры? — Возможно, у него это и есть, — не сдавался Ренделл, — но у него имеется и цена — Мировой Совет Церквей. Да, ты можешь называть его сильным, если все свои силы он прилагает для того, чтобы достичь наиболее выгодного конца пути, и не важно какими средствами. — Стив, неужто ты и в это не веришь? Не веришь, что конец пути — это нечто воистину ценное, если для достижения этого конца никто не страдает? — Нет, — твердо ответил он, — нет, если на конце пути находится ложь. И тогда достигнутое принесет боль и несчастья каждому. — Стив, Стив, — продолжала умолять Анжела, — но ведь у тебя нет доказательств, ни малейшего, что рассказы Петрония и Иакова о Христе — это ложь. У тебя есть только собственные подозрения. Ты одинок в этом. Ренделл начал вскипать. — Анжела, если бы я не был сам в Риме — я хочу сказать, если бы ты была рядом со мной в эти последние несколько дней — ты была бы вместе со мной и сейчас. |
