Элис Манро. Случай
В середине июня 1965 года окончился семестр в колледже Торренс Хаус. Джулиет не предложили постоянную работу, так как учительница, которую она замещала, выздоровела. И теперь Джулиет ехала домой. Хотя не совсем домой: она решила сделать небольшой крюк, чтобы повидать друга, который жил на побережье. Около месяца назад вместе с другой учительницей — Хуанитой, которая одна среди коллег подходила ей по возрасту и была ее единственной подругой — она ходила в кино, на фильм «Хиросима. Любовь моя». Хуанита потом призналась, что, как и героиня фильма, влюбилась в женатого мужчину, отца своего студента. Тогда Джулиет сказала, что и она тоже как-то раз оказалась в подобной ситуации, но не позволила отношениям зайти слишком далеко из-за ужасного состояния его жены: та была очень больна, и мозг ее практически был мертв. Хуанита сказала, что хотела бы, чтобы жена ее любовника была бемозглой, но, к сожалению, та наоборот была энергичной и властной женщиной, и вполне могла добиться увольнения Хуаниты из колледжа. Вскоре после этого разговора пришло письмо, словно наколдованное ее безобидным враньем, вернее полуправдой. Весьма потрепанный конверт, будто его долго таскали в кармане, был адресован просто «Джулиет (учительнице), Торренс Хаус, 1482 Марк-стрит, Ванкувер, Бритиш Коламбия». Директриса, отдавая его Джулиет, сказала: — Кажется, это вам. Странно, что нет фамилии, но адрес написан правильно. Скорей всего, его нашли в справочнике. Дорогая Джулиет, я забыл, в какой школе ты преподаешь, но потом совершенно неожиданно вспомнил, и подумал, что это знак судьбы, и что мне нужно написать тебе. Надеюсь, ты все еще там. Хотя если работа оказалась невыносимой, ты могла бросить ее посреди семестра. Но вообще-то, мне показалось, ты не из тех, кто легко сдается. Как тебе погода на западном побережье? Если ты думаешь, что у вас в Ванкувере дождь, то представь себе ливень в два раза сильнее, и получится то, что творится у нас. Я часто думаю о тебе, сидя и глядя на заезды звезды. Ты видишь, я написал заезды, потому что уже поздно и пора спать. У Энн все по-прежнему. Когда я вернулся из поездки, мне показалось, что ей стало намного хуже, но это, наверно, из-за того, что я вдруг заметил, как изменилось ее состояние за последние два-три года. Раньше я не мог уловить ее угасания, потому что видел ее каждый день. Кажется, я не говорил тебе, что останавливался в Регине повидать сына, ему сейчас 11. Он живет там со своей мамой. Он очень сильно изменился. Я рад, что наконец-то вспомнил название твоей школы, но теперь к своему ужасу не могу вспомнить твою фамилию. Надеюсь, что вспомню ее, когда запечатаю конверт. Часто думаю о тебе, Часто думаю о тебе, Часто думаю о тебе… Джулиет предстояло ехать автобусом из Ванкувера в Хорсшу Бэй, а потом на пароме. Потом через полуостров и на другом пароме. А потом снова на материк и уже тогда в город, где жил мужчина, написавший это письмо. В Уэйл Бэй. Очень быстро, еще не доехав до Хорсшу Бэй, из городской природы вы попадаете в совершенно дикую. Весь этот семестр Джулиет жила в окружении газонов и садов Керрисдейла, с севера виднелись горы, которые в ясную погоду походили на театральный занавес. Площадка вокруг школы была обустроена и огорожена каменной стеной, увитой каким-то растением, которое цвело круглый год. Участки около соседних домов со множеством подстриженных рододендронов, падубов, лавров и глициний походили на школьный двор. И вот, не доезжая до Хорсшу Бэй, вы уже оказываетесь в настоящем, а не городском лесу. Отсюда и дальше — вода, скалы, угрюмые деревья, свисающий мох. Изредка из сырого, похожего на жидкую грязь, домишки вьется дымок. Двор завален хворостом, бревнами, покрышками, машинами и запчастями, сломанными или старыми велосипедами, игрушками — всем тем, что люди вынуждены хранить около дома за неимением гаража или подвала. |
