|
Холодное вино – горячее сердце. Не видел? – Нет. – Телевизор не смотришь? – Редко. Раньше часто смотрел. Больше всего нравилось кино про Лэсси. Пока самая первая собака играла. – Ну да, ты ведь животных любишь. – Ага. – Если б у меня время было, я бы с утра до вечера смотрела. Все подряд. Вот, скажем, вчера показывали диспут между биологом и химиком. Не видел? – Нет. Она отпила вина и покачала головой, как бы вспоминая. – Там было про Пастера. Он обладал силой научной интуиции. – Силой Научной Интуиции? – Ну, короче… Обычно ученые рассуждают так: A равно B, а B равно C – значит, A равно C. Что и требовалось доказать. Правильно? Я кивнул. – А Пастер был не такой. У него в голове только и было, что A равно C. Безо всяких доказательств. Его правоту доказала история. Он за свою жизнь сделал несчетное множество ценнейших открытий. – Ну да, прививки от оспы… Она поставила стакан на стол и посмотрела на меня с негодованием. – Прививки от оспы – это Дженнер! Как ты в университет-то поступил? – А, вспомнил: антитела! И низкотемпературная стерилизация. – Правильно. Она рассмеялась с каким-то торжеством, не показывая зубов. Допила вино и налила себе еще. – В диспуте эту способность называли научной интуицией. У тебя такая есть? – Практически нет. – А если бы была? – Ну, наверное, пригодилась бы для чего-нибудь. Например, когда с девчонкой спишь, могла бы понадобиться. Она засмеялась и ушла на кухню, вернувшись оттуда с кастрюлей тушенки, миской салата и нарезанной булкой. Из широко раскрытого окна повеяло, наконец, прохладой. Мы принялись не спеша ужинать под пластинку. Она задавала вопросы – в основном про университет и про жизнь в Токио. Разговор был не самый содержательный. Про эксперименты на кошках («Мы их не убиваем, ты что! Это психологические опыты!», – врал я, за два месяца умертвивший тридцать шесть кошек и котят), про демонстрации и забастовки… Был показан зуб, сломанный полицейским. – А отомстить ему ты не хочешь? – спросила она. – Вот еще… – А почему? Я на твоем месте отыскала бы его и все зубы повыбивала молотком. – Во-первых, я – это я. Во-вторых, все уже закончено. А в третьих, у них там все рожи одинаковые – как я его найду? – Выходит, и смысла нет? – Какого смысла? – Что тебе зуб выбили? – Выходит, что нет. Она издала стон разочарования и отправила в рот кусок тушенки. * * * После кофе мы помыли с ней посуду на тесной кухне, вернулись к столу и закурили под Манхэттэнский Джазовый Квинтет. На ней были просторные шорты и рубашка из тонкой ткани, сквозь которую отчетливо проглядывали соски. Вдобавок наши ноги несколько раз сталкивались под столом – каждый раз я понемногу краснел. – Как ужин? Понравился? – Очень. Она слегка закусила нижнюю губу. – Почему ты сам ничего не говоришь, пока тебя не спросят? – Да как-то… Привычка… Вечно забываю сказать самое важное. – Можно дать тебе совет? – Давай. – Избавляться надо от такой привычки. Она может тебе дорого стоить. – Да, наверное. Но это как машина со свалки: что-нибудь одно выправишь, сразу другое в глаза кидается. Она рассмеялась и поставила другую пластинку – теперь запел Марвин Гэй. Стрелки часов подходили к восьми. – А ботинки что – сегодня можно не чистить? – Перед сном почищу. Вместе с зубами. Продолжая разговаривать, она поставила на стол худенькие локти, поудобнее положила на руки подбородок и уставилась на меня. |
