|
От зарождения Вселенной – и до ее конца. Поэтому для нас нет ни рождения, ни смерти. Только Ветер. – Ответь мне на один вопрос. – С удовольствием. – Чему ты учился? Ветер захохотал, и весь воздух мелко затрясся. А потом поверхность Марса снова окутала вечная тишина. Парень достал из кармана пистолет, приложил дулом к виску и нажал на спусковой крючок. 33 Зазвонил телефон. – Я вернулась, – сказала она. – Давай встретимся. – Сегодня можешь? – Конечно. – В пять часов у входа в YWCA . – Что ты там делаешь? – Беру уроки французского. – Уроки французского?! – Oui . Положив трубку, я принял душ и выпил пива. Не успел допить, как водопадом обрушился проливной дождь. Когда я добрался до места, ливень прекратился – но выходившие из дверей девушки подозрительно глядели на небо, то раскрывая зонтики, то закрывая их обратно. Я остановил машину напротив входа, заглушил мотор и закурил. По обоим бокам от дверей стояли почерневшие от дождя столбы – как могильные плиты в пустыне. Рядом с грязноватым, мрачным зданием YWCA располагалась новая дешевенькая постройка, сдающаяся по частям разным фирмам. На крыше висел огромный щит с рекламой холодильника. Малокровная, лет тридцати женщина в переднике, весело ссутулясь, открывала его дверцу – так, что я мог видеть содержимое. В морозильнике был лед, литровая упаковка ванильного мороженого и коробка креветок. Секцией ниже хранились яйца, масло, сыр «камамбер» и бескостная ветчина. В третьей секции лежала рыба и куриные окорочка, а в самом нижнем отделении – помидоры, огурцы, спаржа и грейпфруты. Дверные отсеки содержали по три больших бутылки кока-колы и пива, а кроме того – пакет молока. В ожидании ее выхода я облокотился на руль и размышлял, в каком порядке я все бы это слопал. По любому выходило, что мороженое в меня уже не влезло бы. А отсутствие приправ было и вовсе смерти подобно. Она появилась в начале шестого, одетая в розовую рубашку с короткими рукавами и белую мини-юбку. Волосы были собраны сзади в пучок. За неделю ей будто прибавилось года три – виной тому могла быть прическа, а может очки, которых раньше на ней не было. – Что за ливень! – сказала она, усаживаясь в машину и нервно оправляя юбку. – Промокла? – Немножко. Я достал с заднего сидения пляжное полотенце, забытое там после бассейна, и подал ей. Она вытерла им лицо, волосы – и вернула мне. – Я тут недалеко кофе пила, когда полило. Просто наводнение какое-то! – Зато чуть прохладнее стало. – Да уж… Она высунула руку в окно, определяя температуру. Между нами что-то было не так. Что-то разладилось по сравнению с последней встречей. – Как съездила? – спросил я. – Да никуда я не ездила. Я тебе наврала. – Зачем? – Потом расскажу. 34 Иногда случается, что я вру. Последний раз это было в прошлом году. Врать я очень не люблю. Ложь и молчание – два тяжких греха, которые особенно буйно разрослись в современном человеческом обществе. Мы действительно много лжем – или молчим. Но с другой стороны, если бы мы круглый год говорили – причем, только правду и ничего кроме правды – то как знать, может, правда и потеряла бы всю свою ценность… * * * Осенью прошлого года мы с моей подругой забрались в постель, а потом ужасно проголодались. – Еда какая-нибудь есть? – спросил я. – Сейчас поищу, – ответила она. Как была голая, она открыла холодильник, нашла там старую булку, сделала на скорую руку сэндвичи с колбасой и листьями салата, приготовила кофе и принесла все это мне. |
