БРОДЯГА: Как интересно! Подарок? А за что?

ЛЕДИ: Просто так. <<смеющийся смайлик>> Было бы за что — вообще убила бы.

БРОДЯГА: Обнадеживающе.

ЛЕДИ: Простите, если что не так — не хотела.

Да, глупо, ну и пусть. Это мое «извини».

В пятом часу, когда я уже собиралась уходить, в кабинет заглянул Снегов.

— Заходите, — машинально произнесла я — и прикусила язык.

Поздно: он уже прикрывал дверь. Я было занервничала, но увидела книгу в его руках и сразу узнала знакомую обложку. Эрленд Лу, надо же — я совсем забыла о нем.

Снегов держался отстраненно. Причина его визита очевидна — отчего же мне так не по себе?

— Позвольте вернуть, Людмила Прокофьевна. — Он положил книгу на стол. — Спасибо.

Голос его был холоден, но любопытство во мне пересилило неловкость, и я не удержалась от вопроса:

— Как вам «Лучшая страна»?

Взгляд его чуть смягчился, и он снисходительно ответил:

— Вполне добротно. Однако «Наивно. Супер», на мой взгляд, гораздо сильнее.

Видимо, озадаченность слишком явственно проступила на моем лице. Ответить я не успела — он желчно продолжил:

— Вы, я вижу, удивлены. Наверняка до сих пор вам казалось, что читаю я, исключительно, деловые бумаги. — Он усмехнулся. — Хотя о чем это я? Вряд ли вы вообще могли забивать голову подобной ерундой, так как не привыкли думать о людях — ведь им, всем поголовно, на вас наплевать, не правда ли?

Я испугалась: скулы у Снегова побелели.

— К тому же, простите, забыл: вы ведь считаете меня еще и аферистом!

От подобных обвинений я настолько опешила, что, опомнившись, брякнула, не заботясь о формулировке:

— Рюрик Вениаминович, у вас вообще-то все дома?

— Нет, только мама! Но и этого более чем достаточно.

Очередное едкое замечание замерло у меня на губах. А ведь для него это не пустая фраза. Разом вспомнились Оленькины слова, Кассандра Антониновна во всем блеске своей властной бесцеремонности, тяжелый взгляд, брошенный Снеговым в сторону матери по возвращении домой…

Наверное, я слишком глубоко ушла в себя. Не знаю, как это выглядело со стороны, только Снегов вдруг встряхнул меня за плечи — обеспокоенно, почти с испугом:

— Что с вами?

Вздрогнув, я подняла глаза… и окаменела, встретив его взгляд. Такой взгляд я уже видела. Дважды. В смятении я отпрянула. Схватила сумочку, смела в нее очки и прочие мелочи со стола.

— Я… Мне нехорошо, мне нужно домой.

Снегов озабоченно смотрел на меня.

— Может, лучше Глеб Евсеевич вас отвезет…

— Нет-нет, — перебила я. — Мне по пути необходимо заехать… И вообще, нельзя же так злоупотреблять его терпением. В конце концов, — добавила я, видя, что он собирается возражать, — ведь добираюсь я каждый день на метро…

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — непонятно сказал Снегов.

Я пожала плечами, наматывая шарфик и стараясь не глядеть на своего заместителя.

Снегов открыл дверь, пропуская меня вперед, вышел следом и остановился. Под его взглядом я окончательно смутилась, неуклюже заперла дверь, несколько раз чуть не выронив ключ, и пробормотав «До свидания», едва не бегом покинула офис.

Дороги домой я не заметила. Мысли носились в голове как обезумевшие ласточки. Неясные ощущения, недодуманные мысли, непроявленные подозрения. Разрозненные кусочки, почти невидимые глазу, зашевелились, готовые вот-вот сложиться в картинку.