А вот что мне не очень нравилось, так это выявленный у Снегова по отношению ко мне жребий предателя. Теперь я не могла уже принимать это всерьез, но было неприятно, как если бы мне наговорили о человеке дурного.

Вот что я скажу вам в ответ, светила небесные. Первое: что бы ни утверждала Эльга Карловна, в глубине души я уверена: вы тоже умеете ошибаться. Второе: как уже упоминалось, любой гороскоп, даже самый неблагоприятный, преодолевается силой характера. И наконец, третье: пусть даже теоретически Снегов может предать меня. Так что ж мне теперь, из-за этого предать его первой — в качестве упреждающего возмездия?

Нет уж, господа звездецы!

А впрочем, постойте, постойте… Где там, Кассандра Антониновна, расположены ваши карстовые пещеры? Афганистан?..

Мила, ты тормоз! Между Питером и Афганистаном три часовых пояса… То есть вообще-то от двух до четырех, но в интересующей нас точке… Раз Снегов родился не в Питере, значит, и космический резонанс должен быть другим!

Первое, о чем я вспомнила, проснувшись — это о том, какой сегодня день. Решимость дрожала внутри меня натянутой стрункой.

Бродяга был прав, говоря, что внутри каждого из нас звучит целый хор голосов. Возможно, кому-то хоть один из них и может служить оракулом. Мой же «основной» внутренний голос был существом глупым, трусливым и закомплексованным. Только я вышла из дома, как он робко и опасливо зашептал: «И все же это Снегов. Человек, которого ты, как выяснилось, совсем не знаешь! Опомнись, подумай, пока не поздно». «Я обещала тебе ни во что не вмешиваться? — спросила я у него. — Так вот: я тебя обманула!»

Встретившись утром, я поздоровалась со Снеговым вежливо и прохладно — как обычно. И глядя, как он уходит, снова не могла поверить себе. Составив вчера новый гороскоп, я обнаружила у Снегова по отношению к себе жребий Любви. Это казалось едва ли не более невероятным, чем прежний результат, хотя и обнадеживало.

Но раздумывать уже поздно. Весь день я ловила каждый шорох из соседнего кабинета. Время было медленным и напряженным.

В середине дня я не выдержала и отправилась караулить форумы. Бродяга отсутствовал, а вот Профессор был на месте и методично разносил творения очередного новобранца. Я робко постучалась в «приват».

ТУУ-ТИККИ: Добрый день, Профессор. Может, оставите от несчастного хоть кусочек?

ПРОФЕССОР: Разве что рожки да ножки. Вам хватит?

ТУУ-ТИККИ: Вообще-то я заинтересована не в нем, а в вас.

ПРОФЕССОР: Хорошо, пусть считает, что ему повезло. У вас что-то случилось?

ТУУ-ТИККИ: Не могу сказать, что ничего не случилось.

ПРОФЕССОР: Тикки, вы знаете, я всегда готов вас выслушать.

ТУУ-ТИККИ: Вряд ли я знаю такие слова, Профессор.

ПРОФЕССОР: Попробуйте стихами. А я помогу. Правда, Тикки, что-то давно мы с вами не говорили высоким стилем.

ТУУ-ТИККИ: В самом деле. Хорошо, давайте попробуем.

ПРОФЕССОР:

ТУУ-ТИККИ:

ПРОФЕССОР:

ТУУ-ТИККИ:

ПРОФЕССОР:

ТУУ-ТИККИ: Ох… Если бы это была дуэль на стихах, вы победили бы, Профессор.

ПРОФЕССОР: Бог с вами, Тикки! Стать против вас? — неважно, вооружившись клинком или словом… Нет, это немыслимо. Так о какой победе вы говорите?

ТУУ-ТИККИ: <<смайлик-улыбка>> Профессор, у меня и в мыслях не было вызывать вас к барьеру.

ПРОФЕССОР: У вас бы это и не получилось.

ТУУ-ТИККИ: Рада слышать. Спасибо за стихи. Мне нужно идти.

ПРОФЕССОР: Будьте счастливы, Тикки.

ТУУ-ТИККИ: Ну, если вы этого хотите…

ЗАЧЕМ ТАК МНОГО МНЕ ОДНОЙ?

Народ потихоньку расползался по домам — и чем меньше оставалось людей, тем страшнее мне становилось.