Изменить размер шрифта - +

Взяв Фрэнки на руки, Рафаэль сел и перекинул ноги через край гамака.

Чуть приоткрыв глаза, Фрэнки потер кулачком нос и губы.

Затем заплакал.

Отец Рафаэля улыбнулся.

— Он голоден.

— Естественно, — кивнул Рафаэль.

Вместе они направились к дверце фургона.

Рита уже спускалась по ступенькам.

— Нельзя держать ребенка на солнце, Рафаэль.

— Я спал.

— Он не обгорел, — добавил отец Рафаэля. — Солнце еще не такое жаркое.

Рита унесла Фрэнки в домик на колесах.

— Не хочешь ли выпить перед тем, как мы пойдем? — спросил отец.

— Нет. А ты?

Пальцы отца поглаживали живот пониже пояса.

— И я не буду.

Когда они переходили ручей, направляясь к окружавшему свалку проволочному забору, Рафаэль посмотрел направо.

Там, где ручей поворачивал, а потому был глубже, двое мальчишек, Роки и Джаз, стояли в воде. Они купали маленькую девочку, Титу. Днем раньше их попросила об этом Мама. Вчера на то была причина. Сегодня они снова купали ее. Голенькая Тита не протестовала. Мальчики тоже молчали и нежно терли ей кожу и поливали водой.

Рафаэль подумал, не надо ли чего им сказать. Отец и не заметил детей. Рафаэль не нашел подходящих слов. А потому промолчал.

В заборе прорезали Т-образную дыру. Короткими кусками проволоки сверху и посередине прикрутили вырезанный кусок к забору, так что издали он казался целым и невредимым.

Рафаэль раскрутил боковую проволоку, вслед за отцом пролез в образовавшуюся щель, задвинул вырезанный кусок на место, вновь прикрутил его проволокой.

— Кто мы? — спросил Рафаэль отца, шагая по свалке.

— Что?

— Мы — индейцы?

— Кто-то спрашивал тебя об этом? Интересовался, индейцы ли мы?

— Иногда люди называют меня индейцем. Или мы испанцы?

— Мы — никто.

Рафаэлю показалось, что в голосе отца слышится злость.

— Я имею в виду, белые ли мы? — Это было важно, и Рафаэль хотел выяснить это сейчас. — Или в нас есть черная кровь? Почему люди называют меня «индеец»? Я ничего об этом не знаю.

— Все, — отрезал отец. — Хватит об этом.

Рафаэль смотрел на свою тень и на тень отца, скользившие по толстому слою пыли, которым была покрыта песчаная дорога, петляющая по свалке меж мусорных гор.

Наконец отец Рафаэля заговорил.

— Твой брат, Фрэнк, в один из июньских дней ушел в армию. А через несколько недель рядом с ним взорвался артиллерийский снаряд. Осколками его ранило. Произошло это не в бою, а при подготовке к войне, которая так и не началась. Наверное, виной всему — чья-то безалаберность, но теперь-то узнать невозможно. А может, никто даже не считал твоего брата, Фрэнка, за человека и не предупредил об опасности. Кусочки металла так глубоко проникли в его тело, что доктора не могли их вытащить. Шесть недель тело Фрэнка горело адским огнем, от кончиков пальцев до макушки. Так сказал его друг, который навещал Фрэнка в госпитале.

— Какие долгие мучения, — понимающе кивнул Рафаэль.

— Долгие, — согласился его отец. — Мы об этом не знали. И никогда не узнали бы, не найди нас друг Фрэнка. Луис обратился к властям, чтобы те подтвердили, правда ли все это. Прошло еще три недели, прежде чем к нам прибыл их посланец. Он сказал, что они не могли найти, где мы живем. Моргантаун, видите ли, не значится ни на одной карте. Он сказал, что медаль и страховка отданы женщине, которую Фрэнк встретил и на которой женился в одно из увольнений. Об этом мы тоже услышали впервые.

Быстрый переход