Магазин близко, всего две минуты езды, я подумала — успею, выскочила, в чем была, и помчалась за покупками. Мои гости уже спешили ко мне, и, подъехав к дому, сразу поняли — меня нет. В спешке я оставила распахнутым гараж, вот они и сообразили, что хозяйка срочно улетучилась. Значит, ненадолго, и решили подождать. А Петрик по дороге купил новые ботинки, покупал тоже в спешке, и почему‑то ему казалось, что в коробку положили оба левых ботинка. Воспользовавшись свободной минутой, он решил проверить, открыл коробку, убедился, что все в порядке, и не успел сунуть коробку под ноги, она так и осталась у него на коленях. И тут подъехала я. Он распахнул дверь, выскакивая мне навстречу, а коробка возьми и свались мне под колеса…

Затем какое‑то время мы занялись финансовой проблемой, ибо я уперлась вернуть ему деньги за испорченные ботинки, а он считал виноватым себя и отказывался брать деньги, в конце концов, и сумма‑то пустяковая, всего сто шестьдесят злотых. Тут Магда с Островским дуэтом принялись доказывать, что это их вина, так что я уже не выдержала и крикнула, чтоб они все заткнулись, никто не виноват, а сто шестьдесят злотых я переведу на счет приюта для бездомных животных. — И это заставило всех успокоиться.

За это время вскипел чайник, который я включила, отъезжая.

И тут выяснилось — моя квартира стала местом встречи из‑за того, что я знакома с Гурским.

Первым начал Петрик, который, невзирая на все уверения, так до конца и не поверил, что над ними с мамулей не тяготеют ни малейшие подозрения.

— Я бы на его месте засомневался, — утверждал Петрик Хотя, с другой стороны, в тот день я вообще не был на Воронича, приехал на ТВ лишь после часа, а моя мамуля вообще не считается. Эта штуковина для нее совершенно неподъемная.

— А ты что, поднимал ее?

— Попытался. Мне позволили. Тяжеленная, сволочь, ну прямо мачуга разбойника Мадея!

Я успокоила парня, рассказала, что поздно вечером благородный мент специально позвонил мне, чтобы ясно и четко сказать — никаких подозрений у полиции ни к нему, ни к его матушке нет! Два раза повторил и еще раз спросил, правильно ли я его поняла. А вот кто эту штуковину к вам принес, так и не сказал мне. Кто?

— Так до конца мы и не уверены. Холера ее знает! — чесал в затылке Петрик. — У нас вообще было очень мало людей, а тут еще мамуля вспомнила, что заходил техник проверить газ.

— Знакомый?

— В том‑то и дело, что не знакомый, а какой‑то новый.

— И он по всей квартире носился?

— Попробовали бы вы узнать это от моей мамули. Она не может припомнить, оставляла его одного хоть на минуту или нет. Совсем не следила за ним, только может сказать — огромный мужичище! Были еще уборщица, мамина приятельница, но уж если мне эта вещь показалась неподъемной, то им тем более.

— Тогда кто же?

И тут забренчал мой мобильник Где‑то в отдалении. Я помчалась в кухню, в данной ситуации любой звонок мог оказаться важным. И в кухонное окно я увидела еще одну машину у моего дома, из которой как раз выходил адвокат Хенрик Вежбицкий.

— Могли бы вы уделить мне пару минут?

— Конечно, заходите, калитка открыта. Только предупреждаю вас, у меня тут уже целая толпа, но все тесно связаны с нашим делом, а если хотите сказать что‑то с глазу на глаз, в этом доме найдется и свободное помещение.

— В таком случае я позволю себе…

Подбежала к дверям, впустила нового посетителя, загнала его тоже в гостиную, и они там начали знакомиться. Кстати, Островский с Вежбицким были знакомы, похоже, Островский знаком со всеми на свете.

— Оказывается, как хорошо было купить в свое время вот эти крекеры и нехороший сырник, — вполголоса произнесла я, расставляя на столе в гостиной упомянутое угощение.