Мсье Дэтт спросил:

– В чем ты была одета в день конфирмации?

– Белый шелк, платье с удлиненной талией, белые шелковые туфельки с незамысловатым верхом и хлопчатобумажные перчатки, которые я терпеть не могла, – выпалила Мария.

– Очень хорошо. – Мсье Дэтт засмеялся. – Однако должен отметить, Жан-Поль, ты слишком суров к женщинам. Возьми эту девушку, Анни, которая работала на меня. У нее было очень основательное образование…

– Конечно, – перебила Мария, – женщины, заканчивающие университет, с таким трудом находят себе работу, что любой человек, достаточно просвещенный, чтобы нанять их, может требовать самой высокой квалификации.

– Именно так, – подтвердил мсье Дэтт. – Большинство девушек, которых я использовал в своих исследованиях, имели великолепную подготовку. Более того, цель исследования их глубоко увлекала. Только представьте себе ситуацию, когда требуется вовлечь мужчин-служащих в сексуальные отношения с пациентами. Несмотря на то, что на словах мужчины неразборчивы, когда доходит до дела, они выискивают кучу самых пуританских причин, чтобы этого не делать. Девушки же понимали, что это составляло существенную часть их отношений с пациентами. Одна из девушек была математическим гением и в то же время красавицей. Просто замечательной красавицей.

Жан-Поль спросил:

– Где сейчас этот математический гений? Я бы дорого дал за ее совет. Возможно, мне бы удалось улучшить технику общения с женщинами.

– Тебе бы не удалось, – сказала Мария. Она говорила цинично, не выказывая никаких чувств. – Твоя техника слишком совершенна. Впервые встречая женщин, ты льстишь им. Потом, когда решаешь, что время пришло, начинаешь подрывать их веру в себя, довольно умно и сочувственно отмечая их изъяны – до тех пор, пока они не начинают думать, что ты, должно быть, единственный мужчина, который снизошел до них. Ты разрушаешь женщин эрозией, потому что ненавидишь их.

– Нет, – возразил Жан-Поль. – Я люблю женщин. Я слишком люблю всех женщин, чтобы отвергнуть их, женившись на одной.

Он засмеялся.

– Жан-Поль считает своим долгом быть в распоряжении всех девушек от пятнадцати до пятидесяти, – тихо сказала Мария.

– Тогда ты скоро выйдешь за пределы моей активности, – заметил Жан-Поль.

Свечи догорали, и теперь их свет сквозь соломенного цвета вино золотом сиял на лицах и на потолке.

Мария потягивала вино. Все молчали. Она поставила рюмку на стол и встретилась глазами с Жаном-Полем.

– Мне жаль тебя, Жан-Поль, – сказала она.

Служанка внесла рыбное блюдо и подала каждому sole Dieppoise, соус был густым и посыпан креветками и грибами. С нежным запахом рыбы смешивался запах горячего масла. Служанка удалилась, сознавая, что ее присутствие прервало разговор.

Мария выпила немного вина и, поставив рюмку, посмотрела на Жана-Поля. Тот не улыбался. Когда она заговорила, голос ее был мягким, из него ушла вся горечь.

– Когда я говорю, что мне тебя жаль, Жан-Поль, с твоими бесконечными любовными успехами, ты можешь надо мной смеяться. Но позволь сказать: краткость твоих отношений с женщинами является следствием твоей недостаточной гибкости. Ты не умеешь приспособиться, измениться, улучшиться, наслаждаться каждый день новым. Твои требования постоянны и становятся все уже. Все должны приспосабливаться к тебе, другого пути нет. По этой же причине разрушаются браки, и мой брак в том числе. И наполовину это моя вина: двое людей становятся неизменными в своих привычках, как растения. Антитезой такого чувства является любовь. Я полюбила тебя, Жан-Поль. Любить – значит, впитывать новые идеи, новые чувства, новые запахи, вкусы, новые танцы; кажется, даже вкус воздуха становится другим.