– Господин штурмбанфюрер, я позволил себе побеспокоить вас, так как дело очень серьезное...

Я повторил с раздражением:

– Ну?

Наступила пауза, затем далекий голос произнес:

– Оберштурмфюрер Зецлер умер.

– Что?

Голос повторил:

– Оберштурмфюрер Зецлер умер.

– Говорите толком. Он мертв?

– Да, господин штурмбанфюрер.

– Вы дали знать лагерному врачу?

– В том‑то и дело, господин штурмбанфюрер... Это такой странный случай... Я не знал, должен ли...

– Я выезжаю, Луек. Ждите меня у входа в лагерь.

Я повесил трубку, вышел в переднюю и открыл дверь на кухню. Дитс вскочил, прислуга и фрау Мюллер бросили на меня удивленный взгляд.

– Едем, Дитс.

Дитс стал натягивать шинель.

– Фрау Мюллер! – позвал я и сделал ей знак следовать за мной.

Она догнала меня в кабинете.

– Фрау Мюллер, я вынужден поехать в лагерь. Когда я уеду, предупредите мою жену.

– Хорошо, господин комендант.

Услышав в передней шаги Дитса, я взял ремень, накинул шинель и схватил фуражку. Фрау Мюллер не сводила с меня глаз.

– Плохие известия, господин комендант?

– Да.

На пороге кабинета я обернулся.

– Предупредите жену незаметно.

– Хорошо, господин комендант.

Я прислушался: в гостиной царила полная тишина.

– Почему же они не поют?

– Наверное, ждут вас, господин комендант.

– Скажите жене, чтобы меня не ждали.

Я быстро прошел в переднюю, сбежал по ступенькам крыльца и вскочил в машину. Снег уже не шел – ночь была морозной.

– Биркенау!

Машина тронулась. Немного не доезжая до сторожевой вышки, я зажег в машине свет. Часовой растворил ворота, опоясанные колючей проволокой, беспокойно оглядываясь на караульное помещение. До меня донеслись взрывы смеха, пение.

Громадный силуэт Луека выступил навстречу мне из темноты. Я приказал Луеку сесть в машину.

– Он в комендатуре, господин штурмбанфюрер. Я...

Я положил руку ему на плечо, и он замолчал.

– В комендатуру, Дитс!

– Что касается караулки, – сказал Луек, – то прошу прощения... По случаю праздника... я не счел нужным... Конечно, непорядок...

– Ничего...

У комендатуры я вышел и велел Дитсу ждать меня около сторожевой вышки. Машина отъехала, и я обратился к Луеку:

– Где он?

– Я перенес его в кабинет.

Я взбежал по ступенькам, поспешно прошел коридор – дверь кабинета Зецлера была заперта.

– Разрешите, господин штурмбанфюрер, – сказал Луек, – я счел необходимым запереть дверь.

Он открыл кабинет, и я зажег свет. Зецлер лежал на полу. Глаза у него были чуть приоткрыты, лицо – умиротворенное. Казалось, он спит. С первого взгляда я понял, что вызвало его смерть. Закрыв дверь, я опустил штору на окне и сказал Луеку:

– Слушаю вас.

Луек встал навытяжку.

– Минутку, Луек.

Я сел за письменный стол Зецлера и вставил лист бумаги в пишущую машинку.

– В одиннадцать часов, выходя из комендатуры, я услышал, что в гараже номер два на медленном ходу работает автомобильный мотор...

– Не спешите...

Он выждал несколько секунд и продолжал:

– ...Железная штора была спущена и закрыта... Я сначала как‑то не обратил на это внимания... и зашел в столовую выпить стакан вина...

Я сделал знак Луеку остановиться, стер резинкой слово «вина» и написал «лимонада».

– Продолжайте.