Пересекая тротуар, я не спускал глаз с Лека. В нем чувствовалась примитивная сила. Но восхождение Лека было трудным: наемный убийца в банде гангстеров, глава бутлегеров, босс организации, контролирующей любое мало мальски выгодное дело на Западе. Будучи связанным со многими предприятиями, он постепенно стал весьма уважаемым человеком и уверился в силе денег, политической власти и безнаказанности убийств. Яркий пример полного разложения, который можно найти только в Нью Йорке.
Не отрывая взгляда от Лека, я остановился в шаге от него. Наши взгляды встретились. С фотографий в газетах он взирал на мир с полным равнодушием, но сейчас его взгляд был совсем иным. Опухшее, бескровное лицо, пустые бездонные глаза – сейчас Лека был просто жалок, и это меня поразило.
– Я не убивал вашего сына, – сказал я.
Мгновение казалось, что он собирается лишь молча смотреть на меня, но вдруг его губы скривились, и он с трудом проговорил:
– Мой единственный сын... умер... – голос у него был хриплым и срывающимся. – Человек работает... А для чего? Если некому оставить... Продолжить род...
Неожиданная смерть сына Лека меня не очень то трогала, но перспектива потерять собственную жизнь заставила меня предпринять последнюю попытку:
– Я действительно не убивал его!
Он вздрогнул и медленно опустил свой взгляд мне на грудь.
– Вы говорите... – Интонация его голоса свидетельствовала лишь о том, что он удивлен. – Разве возможно такое? Ведь мертвые не говорят. А вы уже мертвы...
Он повернулся и, взглянув на меня еще раз, нырнул в «кадиллак». Его мускулистый телохранитель последовал за ним и с силой захлопнул за собой дверцу. Глаза его смотрели куда то в пространство между мной и шофером.
Когда дверца машины захлопнулась, Виктор Рюннон оторвался от крыла. «Кадиллак» рванул с места, и мы с Виктором остались на тротуаре вдвоем.
– А вы что же не поехали с хозяином? – спросил я.
Он повернулся в мою сторону.
– У меня свой автомобиль. К тому же есть дело, которое надо быстро сделать.
– И это дело, видимо, связано со мной?
Для того, чтобы прийти к такому выводу, не надо обладать богатым воображением. Рюннон проворачивал для Лека наиболее важные дела, а сейчас самое важное дело было связано с моей персоной.
Чтобы как то разрядить атмосферу, Рюннон шевельнул своими мощными лопатками и сказал:
– Лично я ничего не имею против вас, Барроу. Поверьте, это так. И я могу представить, как все произошло.
Вы просто не знали, что за парнишка преследовал вас с пистолетом... К сожалению, для Лека это не имеет никакого значения.
– Это я уже понял.
Я немного прищурился, раздумывая, на что решиться.
– Знаете, как бы я поступил на вашем месте? – спросил он.
– Как?
– Взял бы кучу таблеток снотворного и проглотил их, чтобы никогда не проснуться.
– Рекомендую вам самому это сделать – это избавит вас от многих неприятностей.
– А вы избежите страданий. Это самый простой способ. Иначе ваш уход из жизни будет очень болезненным.
Я внезапно удержался от желания ударить его.
– Да поможет вам бог суметь сделать это!
Рюннон даже отвернулся – до того он был уверен во всесилии своей организации.
– Это дело не только мое и не только Лека. Он может в любой момент умереть от инфаркта. Меня может переехать грузовик. Но для вас это ничего не изменит. За вами все равно будут охотиться. Нельзя безнаказанно делать то, что сделали вы!
Он, безусловно, имел в виду мафию, людей, которые контролируют ее, глав синдикатов.
– Понимаете, в чем суть? – Холодно спросил Рюннон. – Это должно послужить всем уроком. |