|
Тогда я в третий раз выполняла функции шофера в банде. Патрульный полицейский внезапно выехал из за угла и оказался между Дюком и его помощником, находящимся внутри здания. Дюк сразу побежал, петляя и пытаясь скрыться. Пуля полицейского попала ему в бок и искалечила на всю жизнь. Его сообщник тоже пытался убежать, но пуля полицейского настигла его, попав в позвоночник. Он сразу умер. Я со своей стороны тоже пыталась скрыться на машине, но полицейский прострелил скаты, а когда я выскочила – меня поймали. Я была молодая и ловкая и сопротивлялась изо всех сил – царапалась и кусалась. Но полицейский ударил меня пару раз дубинкой и я очнулась только в камере.
Полицейский заработал медаль, Дюк получил семь лет тюрьмы, а меня приговорили к трем годам исправительной колонии. Кора взяла из пачки еще одну сигарету. – Тебя не шокирует мой рассказ? – Нисколько. Она глубоко затянулась. – Я знаю, что с тобой можно говорить откровенно. С кем нибудь посторонним я бы так не смогла. Она выпила еще глоток, но это ей, видимо, не помогло, и она стала нервно расхаживать по комнате. Не зная, как успокоить ее, я спросил: – И как же тебе удалось преуспеть и добиться такого положения? Кора остановилась и признательно посмотрела на меня. – В колонии со мной начала работать одна воспитательница. Она была помешана на перевоспитании подростков. И она оказалась замечательным человеком. Именно она обнаружила во мне способности к рисованию. Для нее я была подопытным кроликом и представляла профессиональный интерес. Но тогда я не понимала этого... А потом я узнала, что моя мать покончила с собой... Кора снова заходила по комнате. – Выбросилась из окна. Когда проститутка кончает жизнь самоубийством, это никого не удивляет. Но я очень испугалась, подумала, что и меня ожидает такой же конец. – Она вернулась к дивану и снова уселась на него. Похоже, воспоминания стали утомлять ее. – И тогда я начала по настоящему учиться. Воспитательница приносила мне из библиотеки книги, и я быстро проглатывала их от корки до корки. Она же помогла мне поступить на заочные курсы по подготовке модельерш. Через некоторое время она показала мои работы знающим людям, и те высоко их оценили. У меня действительно оказались неплохие способности. Благодаря воспитательнице меня отпустили на полгода раньше срока. И она же, с помощью одного сердобольного судьи, устроила меня работать в маленький дом моделей в Балтиморе. Вот тогда то я и решила переменить фамилию. В свое время моему аресту, перестрелке и герою полицейскому были посвящены первые полосы газет – а я хотела полностью порвать с прошлым. Воспитательницу звали Сара Шейл. Она и на этот раз помогла мне, официально удочерив. Кора допила виски и поставила бокал на стол. – Ее уже нет в живых, но мне до сих пор кажется, что она мне помогает и поныне... Потом я поступила в среднюю школу, посещала ее пять раз в неделю. Работала, как проклятая. К тому же, как ты выразился, у меня обнаружился экзотический вкус и я решила попробовать себя в большом деле. Короче говоря, перебралась в Нью Йорк. – И добилась своего? – спросил я. Она кивнула. – Мне повезло. Я сразу же попала в фирму Эдварда Стронгела. Не в качестве модельерши, а манекенщицы. Тут у меня были возможности оглядеться, прежде чем выкладывать карты, а также появилось время для посещения центральных курсов, где преподаватели – лучшие модельеры Нью Йорка. Когда я почувствовала себя достаточно уверенной, то начала исподволь критиковать модели Стронгела и предлагать свои решения. Он мог и рассердиться, но не стал этого делать. Более того, он начал интересоваться моим мнением. Когда ряд моих предложений был внедрен в производство и они хорошо себя зарекомендовали, мне предложили стать модельершей. С этого момента Стронгел стал со мной весьма любезен. |
