— Он журналист, так что с кем-то из них. Я не уточняла.
— Ясненько. — К журналистам Рустем Ибрагимович относился двойственно: конечно, хорошо, когда о тебе пишут, но ему не нравилась их неизвестно откуда взявшаяся страсть разоблачать.
— Понятно. Ну что ж, отдыхайте, завтра съездим в институт, а сегодня вечером, если желаете, Алишер покажет вам город. — Алишер, младший и еще не устроенный сын академика, должен был этим летом ехать учиться в Петербург, так что знакомство ему не повредит. — А пока отдыхайте.
Неожиданно благостный покой вполне изолированного сада был нарушен, сначала визгом тормозов, а потом решительным звонком у ворот. Потом донеслись звуки ссоры.
— Нет, я же вам говорю, академик Маймиев сейчас занят. И никакой Нины здесь нет.
— Да пропустите же, у нас очень важное дело.
— Нет, завтра приемный день, приходите завтра в институт.
— Да какое завтра. Сейчас же дайте пройти.
— Стойте, стойте, куда…
Максим умел прорубать любые стены, он однажды даже прорвался на закрытый прием в Таврическом дворце, так что Мурад остался выяснять отношения с академическим садовником, а его более резвый сотоварищ чуточку пригибаясь, бежал по саду. Нину и академика он заметил позже, чем они его.
— Кто это такой? — Рустем Ибрагимович был возмущен.
— Это как раз мой знакомый журналист, — неожиданно улыбнулась Нина.
Максим, судя по его действиям, собирался выручать ее из беды, он прижался к перилам веранды и изучал местность.
— Ах журналист, только почему он так ворвался?
— Мы потеряли друг друга в аэропорту. Он, вероятно, считает, что меня похитили.
— Уж не я ли? — горделиво выпрямился академик. Предположение, что в нем заподозрили похитителя женщин, его явно обрадовало.
— Добрый день, засады нет, проходите без опасений, — пригласил он Максима, который наконец заметил их в дальнем конце айвана. — Только вход с другой стороны, через дом, здесь вы можете пораниться о розы.
— Ну ничего. — Максим не любил поучения и советы. — Здравствуйте, — вежливо ответил он академику, потом одним махом перепрыгнул через перильца.
— Куда ты потерялась? — Это он спросил уже у Нины. Академик решил не обращать внимания на его невоспитанность.
— Это я похитил нашу Ниночку, но вы зря беспокоились, я это сделал по поручению уважаемого профессора Качева.
Максим заметил лихой блеск в глазах располневшего усатого ученого, когда тот говорил «похитил», и решил подыграть:
— Ах, так это целый профессорский заговор, тем более я правильно беспокоился. — Ему не хотелось выглядеть полным идиотом, ни с того ни с сего штурмующим мирные сады.
— Вы пообедаете с нами, а где вы остановились?
— У меня номер в «Узбекистане», кстати, для Нины тоже заказан номер. Так что…
— Ну что вы, девушке в гостинице неудобно, тем более там такие нравы. Пусть Ниночка пока поживет у нас, я отвечаю за нее: если что случится, профессор Качев, он же меня просто в порошок сотрет, Нина — его любимица, а там пьянки, приставания. Нет…
Максим знал наверняка, что к «Ниночке», которая сидела тут же в синем аккуратном платьице с белым воротничком, в очках и с белым бантиком в волосах, даже очень пьяный приставать не будет, разве что он слепой, но слепой ее не заметит — она ходит почти бесшумно. Но спорить не стал. Бесполезно спорить с вальяжными академиками.
— Я думаю, Ниночка здесь отдохнет с дороги, а вечером, когда они с Алишером поедут гулять, вы можете к ним присоединиться. |