— И что? — уточнил Максим, даже обрадованный подобным началом разговора. Отвечал не он, отвечали ему. Причем отвечали по существу и вежливо. Но ликовал он недолго.

— Ты еще очень и очень зеленый, — вмешался в разговор тот, кто сладострастно крушил продукцию «Никона», — как чай. Но почему-то очень любишь вмешиваться не в свое дело. Вот скажи, зачем ты сюда приехал?

— В командировку, — правдиво ответил Максим, но его правда никого не интересовала.

— Тебя сюда звали? Тебя здесь ждали? Сидел бы дома, все было бы с тобой в порядке, а теперь плохо с тобой, да что говорить, сам же видишь. — Злодей легонько ударил Максима в солнечное сплетение, видимо, чтобы его поучения тот слушал внимательнее.

— И девушку привез. Красивая девушка, разве ее кто бы обидел, если бы не ты. Себя не жалеешь, так хоть ее пожалей.

Максиму надоели наставления.

— Вы просто невероятно добры и заботливы, но я так и не понял, что вам нужно? Может, вы обознались? Может, вы нас с кем-то путаете?

— Шутишь? — Бандит усмехнулся. — Значит, плохо еще учили.

С его, бандитской, точки зрения, учеба заключалась в побоях. И он ударил так, что журналистская челюсть хрустнула.

— Больше не будешь шутить?

— С вами, пожалуй, нет. У вас нет чувства юмора. — Максим проглотил кровь. Зубы, кажется, остались, целы.

— Вот и ладно. А теперь запоминай, память у тебя в порядке, я надеюсь? Так запоминай. Сейчас вы вернетесь в Самарканд, потом сядете в самолет и отправитесь домой. Так будет лучше и для тебя, и для девушки. — Злодей снова повернулся к Нине: — А ты, милая, ему помоги, ясно? — Бандит разглагольствовал с видимым удовольствием и вовсе не собирался закругляться, но приятель внезапно окликнул его по-узбекски.

— Так запомни, — он заторопился, — запомни, а то плохо будет и тебе, и ей. — Последние слова он выкрикнул уже на бегу. «Волга» заурчала и умчалась. Разбойники исчезли так быстро, что Максим опять не успел ничего сообразить.

— Что случилось? — Когда журналисту нечего сказать, он обычно спрашивает.

— Автобус идет, — тихо ответила Нина.

Освободил их бравый шофер автобуса. Пассажиры сгрудились вокруг и причитали.

В гостиницу «Узбекистан» они все-таки попали, только сначала оказались в милиции. Длинный и худой капитан, в форме старого, еще советского образца, но все равно неистребимо национальный, дотошно выспрашивал о деталях происшествия. Максим в основном указывал на особый цинизм, с которым была уничтожена его восхитительная фотокамера.

Бухарского блюстителя порядка больше интересовали причины столь странного нападения. Ни Максим, ни Нина ничем ему тут помочь не могли. Но на все их заверения он отвечал недоверчивой улыбкой и снова повторял вопросы.

— А кто знал, что вы едете именно на этом автомобиле и именно в Бухару?

— Знали наши знакомые в Самарканде, ну и хозяин «Жигулей». — То, что Максим владел машиной без доверенности, нисколько милиционера не взволновало.

— Значит, знакомые, а они кому-нибудь говорили?

— Мы этого, естественно, не знаем.

Капитан не понимал, почему «естественно». И в разговор вмешалась Нина:

— По-моему, вы говорите не о том. При чем тут наши знакомые?

— Но ваш приятель, — узбек многозначительно кашлянул, — утверждает, что это были не просто хулиганы, которые решили подурачиться. Он говорит, что поджидали именно вас. Значит, это были те, кто знал, куда и на чем вы собираетесь ехать.