— Ты билет платить нет? — Несмотря на акцент и странную грамматику смысл претензии был предельно ясен. Максим всполошился. За дни пребывания в гостеприимном Узбекистане, когда их буквально сдавали с рук на руки всяческие Нинины знакомые, журналист начисто забыл о прозе жизни вроде изобретенных финикийцами знаков. Максим пошарил в карманах — пусто. Пассажиры тем временем успели покинуть салон автобуса, шофер захлопнул двери — и журналист вновь оказался пленником. Низенький и коренастый водитель смотрел выжидающе, но одновременно становилось очевидным — ждать он не любит, так же как не любит катать халявщиков. Максим решил добиваться свободы любой ценой — и вступил в переговоры.

— Понимаешь, кошелек потерял.

Шофер молчал и смотрел. Максим решил оплатить проезд натурой, но, бегло осмотрев свой наряд, понял: и джинсы, и футболка, и куртка, хоть и купленные совсем недавно в петербургских магазинах «Левис» и «Адидас», сильно пострадали в передрягах последних дней, утратили свои потребительские качества и не могут заинтересовать аборигена.

— Я ваш гость, — Максим для убедительности сильно стукнул себя в грудь, — гость из северной столицы.

Шофер молчал. Видимо, и этот аргумент не показался ему убедительным. Максим загрустил, в гостинице у него были деньги — как всякий нормальный человек, он, отправляясь в командировку, запасся энной суммой долларов. Но как убедить коренастого, узкоглазого аса баранки отпустить незадачливого пассажира, убедить, что пассажир не исчезнет как дым, а буквально через полчаса вернется. И Нина куда-то делась — так бы он оставил ее в залог. В окно кто-то стучал — наверное, друзья водителя идут к нему на помощь. Максим ошибся. Вернулась Нина. Девушка отчаянно жестикулировала, что-то говорила. Двери распахнулись.

— Ну где ты застрял? Я жду, жду. — Журналиста возмутила подобная тупость.

— Это я застрял?! — Он мотнул головой в сторону водителя. — Это чудо-юдо деньги требует. А у меня лично ни копейки.

— Ах, бедненький. — В Нинином голосе Максим услышал явственную издевку. Журналист возмутился:

— Твои шуточки попросту неуместны. Попробуй разберись с таким. — Он мотнул головой в сторону неумолимого шофера. К его удивлению, Нина, ничуть не смутившись, начала щебетать с водителем на все том же тарабарском наречии. Причем в ходе щебетания они улыбались и перемигивались. Потом шофер завел машину, и они куда-то поехали.

— У тебя есть сомы в гостинице?

— Что? — оторопел Максим.

— Сомы, сомы. — В голове репортера замкнулась цепь ассоциаций. Но на выходе — полный ноль. — Ну сомы, — нетерпеливо повторила Нина, — это местные деньги, акула пера. Между прочим, мог бы подготовиться к командировке за сокровищами и выяснить такую мелочь, как название местной валюты.

Максим знал, теперь он вспомнил, что знал, сам когда-то писал пространный комментарий о валютно-территориальных новшествах. Писал, но забыл — нельзя же держать в голове все. Объяснять очевидное не хотелось — и вообще, что-то слишком часто приходится оправдываться перед этой недотепой. К тому же у Максима были кое-какие соображения насчет вечных и непреходящих ценностей.

— Не бери в голову, — степенно успокоил девушку репортер. И все действительно уладилось. Он сбегал в номер, причем дежурный, выдававший ключ, ничуть не удивился долгому отсутствию постояльца. Кажется, когда они с Ниной уезжали, он тоже пил чай.

Зеленая бумажка с портретом преисполненного достоинством президента Джексона вполне удовлетворила шофера.