– Я могу тебе помочь. Ты же знаешь, я всегда помогаю.

Ее охватило сочувствие, и она погладила его по руке. Вдруг он взял ее руку и прижал к своим глазам, плечи затряслись.

Она встала и обошла вокруг стола.

– Ну‑ну, Пол, – утешала она, – конечно, я тебе помогу. Но мы должны разойтись мирно, понимаешь?

Кажется, он кивнул.

– И еще одно. Ты обязан  рассказать мне, где был в тот вечер, когда пропала Майлин.

30

В дверь позвонили трижды. Лисс сидела на диване и смотрела на кусочек сада, гриль и сарай с инструментами, торчавшие из‑под снега и напоминавшие надгробие. Она не хотела открывать. Никто не знал, что она живет здесь, почти никто. А с друзьями Вильяма она не собиралась общаться. Да и с другими тоже. И все равно, когда позвонили в четвертый раз, она поднялась и побрела в коридор.

Гости были к ней.

– Могла бы и сразу открыть. Я не из тех, кто легко сдается.

Она это уже поняла и тем не менее, оговорившись, выдала свой адрес. Надо вести себя более определенно с Йомаром Виндхеймом, футболистом,  как она по‑прежнему его называла про себя. Нет ни одного шанса ни в этом мире, ни на небесах, ни в аду – следовало бы ей сказать, – что между нами что‑нибудь будет. Даже в мыслях это «между нами» звучало как аккорд на расстроенном пианино. Но в то же время ей нравилось, что он не дает себя прогнать.

Она стояла на пороге, не предпринимая ничего, что можно было расценить как предложение войти.

– Ты заглядывала в Интернет?

Нет. Она спала как могла долго. Потом перемещалась по дому как можно медленнее. Откладывала еду и даже сигарету.

– Не видела газет и не слушала радио?

Что‑то в его голосе ее насторожило.

– Лучше я войду, – настоял он, и ей пришлось его впустить.

– Если ты пришел мне что‑то рассказать, выкладывай.

– Йонни мертв, – сказал он. – Йонни Харрис.

Они сидели на кухне. Она все вертела и вертела в руках чашку. Там было пусто, она забыла поставить кофе.

– Ты говорила с полицией? – спросил Йомар. – Рассказывала им все, что говорила мне?

– Вчера вечером. Была там на допросе. Когда он умер?

– Прошлой ночью. Ему проткнули горло на набережной.

Женщина в полиции, которая ее допрашивала, раз за разом возвращалась к этой истории с Йонни Харрисом, к тому, как он отреагировал в парке. Несколько раз она спрашивала Лисс, где та находилась прошлой ночью, но ни слова не сказала, что Йонни Харрис убит.

– А может быть какая‑то другая причина? – спросила она тихо. – Никак не связанная с Майлин?

Йомар подпер голову руками и вздохнул:

– У Йонни был долг за наркотики. Он должен был денег одной группировке. Он мне сам рассказывал. – Он так сильно потер лоб, что на нем образовалась широкая красная полоса. – Я пытался ему помочь, но надо было сделать больше. Он заходил ко мне на той неделе и просил одолжить тридцать тысяч. Я вполне мог, но твердо сказал, что больше ему ничего не дам. Большие деньги только затащили бы его еще глубже в дерьмо.

– Надо покурить, – сказала она и встала.

Из трещины водостока капало. Лисс встала под узенький козырек над крыльцом, Йомар на ступеньки чуть пониже. Она тайком разглядывала его лицо. Немного косящие глаза окрашены серым светом, и все равно в нем было что‑то успокаивающее. Это впечатление усиливалось формой рта, хотя губы были очень тонкими. И вдруг ее настигла мысль о той ночи у Зако. Но ей вспомнилось не его безжизненное тело на диване, а что‑то другое, связанное с фотографиями на мобильном телефоне.