— Извините. Я понимаю, что это нелепо. С чего вдруг вам могло бы захотеться убить меня?

— Да кому это вообще нужно?

Еще одна реплика, которая, будучи произнесенной Купером в его изумленно-смущенной манере, могла вызвать взрыв хохота. Кендалл в темноте яростно строчил замечания.

— Вам нужно пойти в полицию.

— Я там была.

— И что?

— Они сказали, что ничего не смогут сделать до тех пор, пока этот тип на самом деле не попытается убить меня.

— Но это нелепо.

— Да.

— С кем вы разговаривали?

— С детективом.

— И он сказал, что они ничем не могут помочь?

— Именно так он и сказал.

— Невероятно! Почему... вы понимаете, что это означает?

— Я так боюсь.

— Это означает, что вы будете спокойно спать в своей постели...

— Я понимаю.

— ...а кто-нибудь придет и нападет на вас.

— Мне ужасно не по себе.

— Это означает, что сегодня вечером вы можете выйти из ресторана...

— Я понимаю.

— И в эту самую минуту...

— Я понимаю.

— Убийца может уже поджидать вас с ножом в руке.

— А что я могу сделать? О Господи, ну что я могу сделать?

— Я немедленно отправляюсь домой и звоню кое-кому. У меня есть несколько знакомых, которые в состоянии прищучить этого вашего детектива и выяснить, что он может для вас сделать. Допивайте кофе, я вас подвезу.

— Не нужно, езжайте. Я и пешком дойду. Здесь же всего несколько кварталов.

— Вы уверены?

— Да, езжайте.

— Я беспокоюсь о вас, дорогая.

— Ну что вы, не стоит.

— И все-таки я беспокоюсь.

— Хорошая сцена! — прошептал Корбин.

Кендалл промолчал.

Он наблюдал, как Купер подошел к Хелен Фрирз, в данный момент играющей кассиршу, заплатил по счету, толкнул воображаемую вращающуюся дверь и вышел на улицу. Пока он шел за кулисы, Джози допивала свой кофе.

— Вот сейчас должно начать темнеть, — сказал Кендалл и сделал пометку, что темнеть должно чуть раньше. Джози допила кофе, взяла салфетку, аккуратно промокнула губы, немного помедлила, встала, нехотя надела пальто — о Господи, как она была хороша! — придвинула стул обратно к столу, подошла к кассирше, заплатила по счету и толкнула все ту же воображаемую вращающуюся дверь.

Начало темнеть.

Когда Джози двинулась через сцену, ресторан у нее за спиной — сперва стол и стулья, потом стойка кассирши — медленно стали погружаться в темноту. Подняв воротник пальто, словно защищаясь от пронизывающего ветра, девушка смело вышла наружу, С каждым ее шагом за ее спиной становилось все темнее и темнее. А потом свет зловеще начал меркнуть и перед нею, так что теперь девушка шла в сгущающейся темноте, а позади нее лежала сплошная тьма.

Из этой тьмы внезапно возник высокий мужчина в длинном черном плаще и надвинутой на глаза шляпе — Джерри Гринбаум, на этот раз не отпускающий никаких шуточек, играющий всерьез, в костюме, который он откуда-то выудил и впервые надел. Если на предыдущих репетициях он использовал вместо ножа какую-то деревяшку, то теперь — возможно, вдохновленный этим освещением — Джерри сжимал в руке настоящий хлебный нож, который он подобрал где-то за кулисами.