— Да, их обычно держат открытыми в такую погоду, — сообщил Инглеби.

— Ну, если бы я знал. Мне бы стало лучше, если бы я выпил.

— Хорошо, выпей стаканчик игристого «Помпейн».

— А что это?

— Один из неалкогольных прохладительных напитков фирмы «Брозерхуд», — улыбнулся Инглеби. — Сделан из лучших девонских яблок, с искорками шампанского. Определенно полезный и нетоксичный продукт. Доктора рекомендуют.

Брэдон содрогнулся.

— Иногда я думаю, что наша работа просто аморальна. Нет, правда. Подумай только о том, как мы портим пищеварение несчастных покупателей.

— Да, но подумай, мы разрушаем их одной рукой и строим другой. Витамины, которые убиваются при консервировании, мы восполняем в «Ревито»; остроту, которую мы изымаем из горошка «Пибоди Пайпер Паррич», мы добавляем в упаковку с этикеткой завтраков от «Банбери Брен» и торгуем выгодными предложениями; желудки, которые мы разрушаем «Помпейн», мы обновляем «Пеплетом», тем самым помогая пищеварению. А заставляя чертову публику платить вдвое больше — сначала для того, чтобы вкусно поесть, а потом для того, чтобы все это благополучно переварить, — мы постоянно поддерживаем колеса коммерции в движении и обеспечиваем работой тысячи, включая тебя и меня.

— О, этот чудесный мир рекламы! — Брэдон доброжелательно вздохнул. — Как ты думаешь, сколько пор у человеческой кожи, Инглеби?

— Если бы я знал. А что?

— Это новый слоган для «Санфект». Можно, к примеру сказать, что девяносто миллионов? Хорошее круглое число. «Девяносто миллионов открытых дверей в которые спокойно могут войти микробы, — заприте эти двери с помощью «Санфект». Звучит убедительно, правда? Или вот еще: «Вы бы оставили своего ребенка в логове львов?» — это явно должно зацепить мамочек.

— Задумка вроде неплохая. Привет! Сейчас будет гроза, вот в чем я уверен на все сто!

Вспышка молнии и неимоверный раскат грома без предупреждения раздались прямо над их головами.

— Я ее ожидал, — проговорил Брэдон, — вот почему, я прогуливался по крыше.

— О чем ты говоришь, при чем тут это?

— Я ее как раз искал, — объяснил Брэдон. — И вот она здесь. Ох, хорошая! Обожаю грозы! Кстати, а что Уиллис имеет против меня?

Инглеби нахмурился и колебался, думая, стоит ли об этом говорить.

— Он, кажется, считает, что я — нехороший человек, — заметил Брэдон.

— Я предупреждал тебя не разговаривать с ним о Викторе Дине. Он почему-то вбил себе в голову, что вы с ним были друзьями или что-то вроде того.

— Ну а что же было все-таки не так с мистером Дином?

— Он водился с плохой компанией. Почему ты почему так интересуешься Дином, что тебе с того?

— Я от природы всем интересуюсь. Мне всегда нравится узнавать людей и что-то новое. Кстати, насчет офисных мальчиков-посыльных, к примеру. Они ведь делают физические упражнения на крыше, да? Это что, единственное место, где они могут этим заниматься?

— Сержант позволяет им заниматься физкультурой только на крыше, чтобы никто не мог сказать, что они прохлаждаются в свое рабочее время. Понимаешь? А что?

— Просто интересно. Они неосмотрительны, я думаю. Мальчишки всегда так себя ведут. Мне они нравятся. А как зовут рыжего? Он такой смешной.

— А, это Джо — они зовут его Джинджер. А чем он занимался?

— Да ничем. Думаю, здесь много кошек шныряет.

— Кошек? Я никогда не видел никаких кошек. Хот я знаю, что одна живет в столовой, но сюда она никогда не приходит. А для чего тебе кошка?

— Мне — да нет, мне не нужна кошка.