– Например, знаете ли вы таких писателей, как Солженицын, Войнович, Аксенов? Роман Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» читали? Он раскрывает такие подробности жизни советских людей… в местах не столь отдаленных, что начинаешь многое видеть иначе. Через совсем другую призму.

– А в каком полушарии или… или океане… этот архипелаг… чисто географически… расположен? – поинтересовалась Мила.

Лёвик сдержанно хохотнул:

– Он вообще-то в СССР. В нем люди жили и живут. Правда, не очень счастливо, не так, как мы с вами. Бутерброды с икрой не едят. Скорее – лагерную баланду.

– Это тюрьмы, что ли? – неохотно произнес Антон. – Ты давай ходи, не отвлекайся на всякую ерунду.

– Они, родимые, – кивнул Лёвик, передвинув на несколько клеток ладью. – И это далеко не ерунда! А знаете ли вы, что в ушедшем году вышел роман «Норма» никому не известного писателя Владимира Сорокина? Он настолько шокирует, что я не буду здесь говорить, о чем он.

Надо же, Стас ни за что бы не подумал, что фотограф читает подобную литературу. В школе он, конечно, слыл эрудитом, поражая одноклассников энциклопедическими знаниями. Здорово считал в уме, складывал трехзначные числа, иногда даже быстрее учительницы алгебры и геометрии решал задачи.

Сам сыщик ничего, кроме детективов, не читал, поэтому в разговоре не участвовал. У него после демарша Макса, словно раковая опухоль, внутри стало разрастаться беспокойство. Не мог журналист так, в трусах, по второму этажу дефилировать. Не мог!

Ощущение было таким, что вот-вот должно что-то произойти. Взорваться! В воздухе чувствовалась наэлектризованность, казалось, спичку достань, и она вспыхнет.

– Интересно, что сейчас Жанна делает, – заполнил он возникшую паузу. – Вроде должна уже появиться.

– Да, кстати, долго не спускается, – согласилась Мила. – Отлучалась ненадолго, инсулин вколоть, а уже с полчаса не возвращается.

– Так и Макса нет, – с иронией заметил сыщик. – Возможно, они проводят время вместе. У нас своя свадьба, у них – своя.

– Не исключено, кстати, – подмигнув, как бы между прочим заметила хозяйка и, понизив голос до шепота, чтобы не услышали игроки за доской, сообщила: – По секрету тебе скажу, что Макс Жанне со школьной поры нравится. Это с его стороны полное равнодушие, а с ее… совсем наоборот.

– Только инсулин, говоришь, вколоть? – ей в такт, тоже шепотом поинтересовался Стас. – А Лёвик все это время здесь оставался?

Мила заговорщицки подмигнула Стасу:

– Я, конечно, не разбираюсь, кто какую игру ведет, но только ты поднялся к себе после нашего с тобой разговора, Жанка с Лёвиком тотчас вернулись и ну меня выспрашивать, о чем мы с тобой беседовали. Такое впечатление, что они наблюдали за нами сверху и ждали, когда ты уйдешь.

– Ты, надеюсь, рассказала все подробности нашей беседы? – закивал сыщик, разведя руками. – У тебя ведь никаких секретов от них нет?

– Ну, в общих чертах, – обтекаемо сообщила хозяйка. – Как только они узнали всё, что хотели, Жанка предположила, что сейчас ты отправишься на улицу погулять – на морозе, дескать, лучше соображается, и они скрылись на кухне. Только скрылись, как на грех – ты спускаешься, одеваешься и выходишь. Я ничего не понимаю. Ты что-нибудь понимаешь?

Стас вскочил:

– Кажется, да. – И опрометью кинулся мимо шахматистов. – Взлетев через две ступеньки на второй этаж, рванул на себя дверь Игнатенок. Снизу послышался недовольный возглас Лёвика:

– Ты бы хоть постучал, Стас! Совесть иметь надо или хотя бы ее остатки.