Поглаживая плечо, Антон выпрямился:

– Вместо того чтоб руки заламывать, лучше бы сходил за носилками в подвал, я пока Милке накапаю что-нибудь, она не в себе.

Стиснув зубы, сыщик кивнул:

– Хорошо. Это дельная мысль. Мы отнесем тело Жанны в сарай.

Стас даже обрадовался поручению – требовалось чем-то физически себя занять, чтоб не находиться один на один со своими невеселыми мыслями.

На новогодней даче третий труп!!! Подумать только, с какой изощренностью беззащитную женщину лишили жизни! Сначала задушили… Потом вздернули на шведской стенке. Неслыханно!

В одном Антон был прав – чтобы так повесить полную Жанну, надо обладать недюжинной силой. У пьяного Макса ее точно не было.

А у трезвого? А у двойника? Каким же надо быть садистом, чтобы такое провернуть?! Ему бы в концлагере работать, выдумывать разные изощренные способы убийства – цены бы не было!

Взглянув на дверь, из которой они только что вышли с Антоном, Стас подумал, что самостоятельно труп из петли вынимать они не имели никакого права. Следовало хотя бы сфотографировать сначала его на шведской стенке. Но Лёвик был в шоковом состоянии, да и пленки в фотоаппарате, насколько помнил Стас, не было.

Замерев на пороге подвала, он вспомнил, что и труп Валентины они не сфотографировали по причине шокового состояния самого сыщика.

Стас махнул в сердцах рукой: ему что, больше всех надо?!

Самым странным было то, что все убитые – женщины! Это не укладывалось в голове.

Три мертвые бывшие одноклассницы

Часы показывали без четверти пять, когда Стас кое-как выбрался с носилками из подвального мрака на свет и услышал разговор хозяев дачи, доносившийся с кухни. Дверь была прикрыта неплотно.

– Стас ее и повесил, точно, я чувствую, – выговаривала Мила мужу. – Это ведь удобно, сыщик вне подозрения! Кто на него подумает? Может ходить где угодно, совать нос во что угодно. Я забыла спрятать телефонную книгу, он ее пролистал… Вычитал всё, что ему надо. В чужом грязном белье ковыряется.

– На фига это ему Жанку убивать? Никак в толк не возьму.

– Уж не знаю зачем, – Мила сделала ударение на последнем слове, – а только он последний, кто поднимался наверх, если пьяного Макса не считать. Он журналиста довел до кровати, уложил, потом зашел к Жанке и… Там двери-то рядом. У него силенок хватит ее вздернуть, он спортсмен.

– Как он успел за две минуты и задушить, и повесить на стенку?!

– А когда вы в шахматы играли, – продолжала скороговоркой Мила, – он то и дело на второй этаж пялился, я видела. Как бы контролируя, чтобы в комнату покойницы никто не зашел. Теперь-то я понимаю, почему он туда посматривал!

Стас решил прервать поток ненужной информации, распахнув дверь в кухню.

– Если бы мне надо было, я бы выбрал для убийства другой способ, – громко сообщил он, глядя в округлившиеся от испуга глаза хозяйки дачи. – Вырубил бы ударом ребра ладони по сонной артерии, а потом бы легко придушил подушкой. Кстати, подушки у вас большие, мягкие, такими удобно убивать.

Антон подхватил жену, которая от услышанного закачалась.

– Не слушай ее, Стас. Она не в себе. От увиденного у кого угодно может быть… смятение чувств. Сам понимаешь.

– Не волнуйся, я всё понимаю, тем более что Мила осталась единственной женщиной среди нас, четырех мужиков. От такого у кого угодно психика поедет. – С этими словами сыщик придвинул табурет, чтобы хозяин дачи посадил на него свою супругу. – Мила, я знаю, не может мне простить телефонной книги, которую я без спроса взял полистать. Но это было необходимо для расследования.