Вот она, кладбищенская романтика детства! Вот они, страшилки пионерских лагерей! Когда один мальчик пошел ночью на кладбище, так как проспорил. И провалился в свежевырытую могилу… И в этот момент кто-то из пионеров положил ему руку на плечо. Тогда бежали мурашки по телу и сейчас. Но тогда – от услышанного, а сейчас… вокруг Стаса реально разыгрывалось леденящее душу действо, от которого можно было запросто свихнуться. Под сердце мог запросто вонзиться нож. Как Валентине.

Предаваться воспоминаниям было некогда. Стас решил обыскать комнату Лёвика, не включая свет. Если убийца потерял совесть, тогда почему он, сыщик, не имеет права что-то потерять, пусть и на время. Глаза быстро привыкли к темноте. Первым делом сыщик собрался проверить ту самую сумку, в которой Лёвик привез аппаратуру, и Стас залез под кровать. К его удивлению, сумки на прежнем месте не оказалось.

Возникла мысль, что, если сейчас в комнату ворвутся милиционеры с фонариками, выбив дверь, картинка будет еще та… «Что ты делаешь под кроватью, сыщик?» Ответа на этот вопрос он пока не придумал.

Как ни противно Стасу было копаться в чужом белье, другого выхода он не видел. Хватаясь за тот или иной предмет, на ощупь определял, представляет он интерес для следствия или нет, и… двигался дальше. В смысле – хватался за следующий.

Вот кюветы, вот фотофонарь, вот проявочный бачок. Все на месте, а сумки нет! Где она? Под матрацем – ничего, под подушкой – тоже, в тумбочке – шаром покати. За шведской стенкой ничего не спрячешь.

Стас в бессильной злобе сел на кровать, на которой недавно лежал труп Жанны. И тут его осенило: так и увеличителя не было! Кто-то решил допечатать негативы? Те самые, похищенные! Интересно, кто же?

В этот момент дверь толкнули снаружи. Сердце сыщика зашлось в таком галопе, что стало душно. Толчок в дверь повторился, потом еще один… Скорее всего, это хозяин, фотограф. Собственной персоной! Откуда возвращается парень – хороший вопрос! Стас был уверен, что из комнаты Макса. Что там искал? То же, что и Стас сейчас в его комнате – улики. Только Лёвик хотел их уничтожить, а Стас, наоборот, сохранить. Для сыщика они неоценимы!

Какие улики – не так важно, после каждого убийства что-то осталось. Надо только уметь видеть это, не пропускать! Видеть даже в темноте!

Уловив удаляющиеся шаги за дверью, Стас перевел дыхание. Да, сыщик, похоже, маски сброшены. Лёвик не дурак, всё поймет с полуслова.

И тут его глаза различили какой-то предмет под шторами у батареи. Вскоре в его руках оказалась сумочка Жанны. Рыться в женских ридикюлях Стас вообще-то считал ниже собственного достоинства и жутко презирал себя в этот момент, но… Буквально через пару минут он нашел полиэтиленовый пакет с какими-то стекляшками. То ли ампулы, то ли пузырьки.

Вернув сумочку на прежнее место, он со своей находкой подошел к двери и прислушался. Вроде тишина, едва различимый звук телевизора, разговор хозяев на кухне… Свет пробивается под дверью. Он едва успел положить найденный пакет в карман, как свет под дверью погас и телевизор заглох. На даче вырубилось электричество!

Вот это номер! Кто это сделал и зачем? Явно не случайно! С какой целью? Стас понял, что это прекрасный шанс выскользнуть незамеченным. Дернул шпингалет, осторожно выбрался наружу и уже через пару секунд был перед дверью в свою комнату, но открыть ее пока не решался. В темной комнате запросто могла оказаться «черная кошка». Ведь свет не включишь! Он понял, что в ближайшие минуты что-то должно произойти, ибо свет на даче погас не случайно.

Он услышал нецензурную брань хозяина дачи, пытавшегося врубить на щитке электричество, Мила подсвечивала мужу тем самым фонариком, с которым Стас недавно бродил между елками.

– И что за гости у меня! – доносился снизу голос бородатого вперемешку с ругательством и грохотом.