Но как такое возможно в принципе?

Первое, что приходило на ум, – Жанна вручила Валентине шприц с ядом, убедив ее, что это глюкоза, так необходимая Лене для улучшения ее самочувствия. Но жена никогда бы не сделала укол, собственноручно не проверив содержимое шприца! В этом Стас мог поклясться!

И тут в мозгу всплыла вторая догадка. Жанна предъявила ей вскрытые ампулы с надписью «Глюкоза 40 % 10 ml», те самые, которые лежали сейчас перед Стасом в пакетике. Спрашивается, что за яд был под видом глюкозы в шприце? И тут сыщик догадался – инсулин! Как всё просто! Именно из-под него флакончик лежал в пакетике. Пустой! Убийца не стал себя утруждать сокрытием улик. Зачем? Кто будет рыться в сумочке гостьи новогоднего праздника?! Это полный абсурд!

Насколько Стас разбирался в медицине, а знания его в основном исчерпывались тем, что рассказывала Валентина, суть сахарного диабета заключалась в том, что в организме диабетика вырабатывалось мало инсулина, который помогает усваивать сахар. Чтобы помочь организму усвоить этот сахар, инсулин вводился извне. Обычно уколы делались перед едой, чтобы глюкоза, попавшая в организм с пищей, усвоилась. Это был удел всех диабетиков – пожизненно делать уколы инсулина. Куда деваться?

Бывали случаи, когда вводилось лекарства больше, чем человек съедал, – тогда развивалась, если вовремя не вмешивались доктора, гипогликемическая кома. Если в этой ситуации человеку быстро не ввести глюкозу, можно его потерять. Поэтому инсулин и глюкоза всегда по жизни шли рядом. Чуть что – экстренная помощь тем или иным.

Высокий уровень сахара в крови – делаем инсулин, низкий уровень – глюкозу. Надо распределить дозировку инсулина так, чтобы уровень был постоянный в течение всего дня.

Призрак дачи Снегиревых

Что означали склянки, найденные в сумочке Жанны? Одновременно и тот и другой препарат понадобиться не могли. Ввести глюкозу Лене внутривенно – обычная практика, как рассказывал Макс. Значит, одно лекарство было выдано за другое! Полностью противоположного действия! Вместо глюкозы Валентина ввела бедняжке пять кубиков инсулина внутривенно!

Если учесть, что в одном миллилитре содержится сорок единиц инсулина, то получить по вене двести единиц… Даже человеку, далекому от медицины, станет ясно, что это несовместимо с жизнью.

Отложив пакетик с ампулами в сторону, Стас подошел к окну. Ему вдруг вспомнилось, как рьяно Игнатенки хотели заполучить обратно шприц из руки покойницы. Лёвик, помнится, упрашивал Стаса и так, и эдак. Настойчиво, методично. Не потому ли, что оба – и фотограф, и его супруга – знали, что для них это не яд! Для них это – давно знакомое, почти родное лекарство. Как муж диабетички, Лёвик со свойственной ему скрупулезностью наверняка изучил и причины, и особенности течения, и все последствия диабета. А уж про инсулин проштудировал всю научно-популярную литературу.

Итак, способ первого убийства ясен. Инсулин.

Стас вспомнил, как Валентина приводила ему высказывание кого-то из великих врачей древности о том, что все есть яд, ничто не лишено ядовитости. И все есть лекарство. Лишь доза делает его тем или другим.

Одно оставалось неясным – мотив убийства. Что такого Лена сделала Жанне, чтобы та ее убила? Чем заслужила супруга журналиста столь мучительную смерть? Неужто из-за ревности к Максу?

Так или иначе, вопрос оставался открытым. За несколько минут Стас значительно продвинулся в следствии. Теперь он знает, например, что Лёвику что-то надо было в комнате пьяного журналиста.

Вдруг он почувствовал растущее беспокойство: а вдруг Лёвик просто придушил беспомощного бывшего одноклассника, как тот придушил его жену?! Хотя уверенности в последнем у Стаса и не было, он резко подошел к двери, открыл ее, вышел на лестницу.