Тут в ее голосе появились печальные нотки.

— Вздернули Сергея Саныча на суку как пса худого, а за что? За то, что петь славословия вождю отказался. На все наплевали, твари. И на возраст почтенный, и на заслуги…

— Ну отказывался и ладно, а за что вздернули-то?! Неужели только за то, что когда партия сказала “надо”, он ответил “нет”? Не верю, хоть тресни.

Тут девица влепила мне ложкой в лоб. Сил у нее до сих пор не набралось, поэтому удар получился слабый. Я не обиделся. Даже хорошо, что она начинает потихоньку активничать. Чем дальше мы от смерти, тем лучше.

Но для проформы (и продолжения беседы) все же спросил:

— За что?

— Ты ж сам велел треснуть, — пожала она плечами. — Насколько я слышала, Сергей Саныч по пьяни сложил огромную поэму. С оскорблениями, с бранью. Записал да так и кинул в сенях. Но секретарь его, тот еще мелкий подонок, подсуетился, копию снял да куда надо снес. Есенин потом спохватился да сжег ее, но уже поздно было. Дела правежные у нас быстро стряпаются. Вождь кутузок не любит — сам не забыл, наверное, как сроки мотал по молодости, поэтому на расправу суды скоры.

Слушая эту “прохладную” историю, я думал о том, что мой Союз все-таки значительно продвинулся по пути гуманизма. Даже последний расстрел был аж двенадцать лет назад и “удостоился его” серийный маньяк — настоящее чудовище. А уж повешение тем более считается варвартсвом. Однако тут подобные методы до сих пор в ходу.

— Времени с тех пор много утекло, а крови и того больше. И еще больше утечет, ведь Вождь-то теперь вечный. — тяжело вздохнула девица и сделала еще глоток.

Я все больше недоумевал от ее слов.

— Какой сейчас год?

— От чего?

Я нахмурил брови. В смысле «от чего»? От чего так в Союзе березы шумят и белоствольные все понимают?

— От Рождества Христова или от Обращения? — переспросила девица.

— Какого еще обращения? — не понял я, — Вокруг Солнца, что ли?

Она всплеснула руками.

— Ну что я с тобой как с младенцем… ах да, вы по разуму почти одно и то же. Значит, тридцать три года тому назад местные умники-книгочеи наткнулись на курган в Саянских горах, это юг Сибирской земли…

Девица цокнула языком. На лбу появилась морщинка, и она стала похожа на первоклассницу, которой задали сложную задачку у доски. Еще и волосы так взъерошены, как у воробья, которого током шибануло.

Милота, да и только. Она напряженно думала о чем-то, а я невольно любовался.

— Не, — наконец сказала девица, — не могли они наткнуться. На такие места случайно не набредешь, без слов тайных да без помощи. Но суть в том, что раскопали там курган. Что там было в этом кургане — только одному дьяволу ведомо, но Вождь посреди ночи туда отправился. Вскоре все и началось. Сперва туман багровый по ночам небо заволакивать стал. Потом луна стала такой…

Одного взгляда в окно мне хватило для того, чтоб снять все дальнейшие вопросы. Луна, как набухший гнойник, висела в черном небе. Ни секунды не смог бы прожить в мире под таким “надзором”.

— Вождь потом вернулся и сразу на летнюю дачу отправился в Кунцево. Там и начал… творить. Вызвал к себе все Политбюро, всех министров до последнего, якобы на внеочередной съезд. Что там случилось за следующие три дня, никто даже гадать не станет, но вскоре вокруг дачи раскинулся лес из кольев. По одному на каждую министерскую задницу.

Я уронил челюсть.

— Ну чисто Дракула, Влад, мать его, Цепеш.

— Чего? — чуть осипшим голосом поинтересовалась девица, — Кого ты там чешешь?

— Проехали, — отмахнулся я.