Пуаро издал сочувственное мычание. Тоскливый голос инспектора продолжал:

— Значит, в конце концов, все оборачивается так, будто преступление было делом рук кого-то совсем постороннего… Скажем, кто-то там таил зло на Кристоу, причем мы о нем ничего не знаем. Кто-то невидимый и неслышимый сумел спереть оружие из кабинета, а выстрелив, смылся по тропинке к шоссе, сунул револьвер в вашу изгородь и растворился.

— Уж не хотите ли вы снять отпечатки и у меня, мой друг?

— А я бы не прочь! До меня вдруг дошло, господин Пуаро, что вы были на месте преступления и что, взвешивая все вместе, не кто иной, как вы являетесь в данном деле самым подозрительным лицом!

Глава 27

Следователь прокашлялся и выжидательно взглянул на старшину присяжных. Тот, в свою очередь, глядел на лист бумаги, который держал в руке. Его кадык возбужденно ходил вверх и вниз. Наконец он медленно и важно зачитал содержание вслух.

— Мы находим, что смерть последовала в результате умышленного убийства, совершенного лицом или группой лиц.

Пуаро спокойно кивал в своем углу у стены. В данном случае иной вердикт был невозможен.

Выходя на улицу, Энгкетлы ненадолго остановились с Гердой и ее сестрой. Герда была в том же черном платье. И на лице ее было все то же несчастное оглушенное выражение. «Даймлера» на сей раз не было. «Обслуживание в поездах, — объяснила Элси Паттерсон, — просто замечательное». Скорым до вокзала Ватерлоо — и они без труда поспевают в 1.20 на Бекс-хилл.

Стискивая руку Герды, леди Энгкетл бормотала:

— Вы должны не терять с нами контакта, дорогая. Может быть, легкий завтрак как-нибудь в Лондоне? Вы, наверное, выезжаете иногда походить по магазинам?

— Я… я не знаю, — сказала Герда.

— Нам надо спешить, дорогая, — сказала Элси. — Наш поезд.

Герда удалилась с выражением облегчения.

— Бедная Герда, — сказала Мэдж. — В одном смерть Джона оказалась для нее полезной: она избавила ее от вашего устрашающего гостеприимства, Люси.

— Вы слишком строги, Мэдж. Никто не может сказать, что я не старалась.

— Когда вы стараетесь, Люси, выходит еще хуже.

— До чего приятно сознавать, что все позади, — сказала леди Энгкетл. — Но, конечно, не для бедного инспектора Грейнджа. Я чувствую такую жалость к нему. Как вы думаете, его подбодрит, если мы пригласим его сейчас к нам на завтрак? Как друга, я имею в виду.

— Я бы оставил его в покое, Люси, — сказал сэр Генри.

— Возможно, ты прав, — задумчиво сказала леди Энгкетл. — К тому же ленч сегодня не совсем того рода. Куропатки с капустой и то самое восхитительное суфле «Сюрприз», которое так удается миссис Мидуэй. Ленч совсем не в духе инспектора Грейнджа. Хороший кусок мяса, чуть недожаренный, и добрый старозаветный яблочный пирог без всяких вздорных затей. Или, быть может, яблоки в тесте. Вот о чем бы я распорядилась для инспектора Грейнджа.

— У тебя всегда очень здравое суждение о пище. Я думаю, нам лучше отправиться домой, к нашим куропаткам. Это звучит восхитительно.

— Я считаю, что мы должны как-то отметить сегодняшний день. Не удивительно ли, что все всегда, кажется, заканчивается к лучшему?

— Да.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Генри. Но не беспокойся. Я сегодня же займусь этим.

— Что ты еще затеваешь, Люси?

Леди Энгкетл улыбнулась.

— Все в порядке, дорогой. Осталось всего лишь заделать свободный конец.