— Отлично! Но и мне ничто не помешает оказать финансовую поддержку этим людям сверх тех выплат, которые сделает Андре.

— Заткнись! — прикрикнул Сивер. — Я, в конце концов, твой адвокат. Не забывай о юридической стороне вопроса, мой дорогой. Если Андре договорится и получит с них расписки, что они не имеют к тебе претензий, то я не знаю, как суд расценит дополнительные выплаты с твоей стороны. Это может быть расценено как взятка или сигнал к началу пересмотра дела.

— Прецеденты были, — поддержал его Андре. — И на нашу помощь тогда не рассчитывайте.

Джемисон вытаращил глаза от изумления:

— Вы, кажется, не понимаете… Подумайте о девочке! У нее погибла вся семья…

Андре усмехнулся:

— Я сейчас расплачусь, Джемисон. Два месяца тому назад один из наших крупных клиентов напился, поехал по улице с односторонним движением не в ту сторону и сбил велосипедиста. Мальчишке одиннадцать лет, и он теперь на всю жизнь парализован ниже пояса. Суд потребовал выплатить сто восемьдесят семь тысяч шестьсот долларов компенсации. Я присутствовал, когда наши врачи осматривали ребенка. Я сам отец двоих детей: мальчику десять, девочке двенадцать. Сжальтесь надо мной, не рассказывайте ужасов.

— И вы, конечно, сделали все возможное, чтобы уменьшить сумму компенсации?

— Разумеется. Это моя работа. Мистер Сивер, этот человек — сочувствующая сторона. Так, я выяснил все, что мне требовалось. Скоро я свяжусь с вами. — И он, не оглядываясь, вышел спортивной походкой.

После долгого молчания Сивер произнес:

— Дэв, давай посмотрим на это дело с другой точки зрения. Возьмем семью Шолл. Когда они ехали по шоссе, то осознанно рисковали. Если бы они не желали брать на себя риск, то не купили бы машину и не поехали бы в отпуск. Поломка может случиться где угодно и когда угодно. И она может оказаться смертельной для людей.

Джемисон покачал головой:

— Нет, я не могу принять эту точку зрения.

— Ты переживаешь, потому что это случилось только вчера. Через несколько дней тебе станет легче. Боже мой, предоставь все страховой компании! Для чего еще они существуют? Судя по тому, что ты говоришь, к тебе нельзя придраться. У тебя нет ни единого шанса быть обвиненным в убийстве.

— Я очень рад.

— И позволь мне сказать тебе еще одну вещь, Дэв. Ты очень благополучный человек, в смысле финансов. Состояние Джины отходит тебе. Если ты захочешь откупиться от своей совести — а у тебя нет никаких для того причин — и станешь раздавать деньги этим людям, то найдется какой-нибудь адвокат пошустрее меня и выдоит из тебя все до цента, помяни мое слово. Я хочу, чтобы ты знал.

— В соседней палате лежит женщина, которая может выжить, а может умереть. Если она выживет, то, вполне вероятно, останется на всю жизнь инвалидом. Я сделал это с ней, Роджер.

Роджер нахмурился:

— Женщина? Твоя единственная забота — девочка Шолл. Ты наехал на их машину.

— Но другие люди тоже пострадали из-за этого.

— Дэв, по закону ты не виноват. Закон говорит, что они разбились, потому что не справились с управлением. Черт, да взять хотя бы аварии в тумане на дороге Джерси-Турнпайк. Водитель первой машины жмет на тормоза. А за ним еще двенадцать машин — бум, бум, бум, целуют друг друга в зад. Каждый водитель отвечает только за ту машину, которую он лично поцеловал. Возможно, водитель первой машины спровоцировал цепочку этих столкновений, но его нельзя обвинить, потому что он не наехал. На него наехали. Господи, да если бы он считался виновным, то страховка стоила бы бешеных денег!

— Ты совершенно не понимаешь, о чем я тебе толкую.