Евгений Ковалев на пару лет постарше Мусиенко. Кореша часто называют его Жекой или Ковалем. Самый низкорослый в банде – менее ста шестидесяти сантиметров. Узкие плечи, фигура нескладная, несоразмерно большая голова и кривые ноги. Нос свернут в сторону, на щеке бурый шрам в виде английской буквы «V». Шрам остался от полученной травмы после ограбления бакалейного магазина в Скорняжном переулке. По пьяни Ковалев любит рассказывать эту историю, выставляя себя героем. По характеру Ковалев зловредный и вспыльчивый. В московских бандах подолгу не задерживался. Год ходил огольцом под Сафроном Володарским. После небольшого тюремного срока был под Сеней Глухим, потом с год болтался сам по себе, покуда не прибился к Аршинову.

– Это все о неизвестной банде, – закончил чтение протокола Егоров. – Далее снова идут наводящие вопросы Елагина, касающиеся ограбления ломбарда на Старослободской.

– Ну а что? – с надеждой поглядел на товарищей Васильков. – Некоторые факты прямо говорят о том, что нам крупно повезло. Главарь замышляет попасть на территорию Кремля по коллекторам, один из бандитов обожает каленые семечки, а шелуху от семечек мы находили возле каждого из трех трупов.

Зевнув, Олесь Бойко, как всегда, пригасил оптимизм Александра:

– О сокровищах Кремля мечтает каждый второй уркаган, а каленые семечки лузгают трое из четырех босяков, – произнес он скучающим голосом. – Это во-первых. А во-вторых – где их искать? На вопросы Елагина о местонахождении банды Калуга не ответил. Не знает. Да и видел он их в последний раз давно, еще до своего ареста.

В чем-то Бойко был определенно прав. Но если бы оперативники всегда руководствовались скептицизмом Олеся, то они бы не раскрыли по горячим следам ни одного преступления.

– Во-первых, теперь у нас есть данные преступников – описание внешности, имена, фамилии, прозвища, – ответил Егоров в стиле Бойко. – Во-вторых, не забывайте о татуировке на левой руке. Одно дело, когда набивают привычные изображения. А здесь мы имеем название полуострова, где этот фрукт явно ошивался, и имя-фамилию девицы, которая запала ему в душу.

Выводы Егорова Василькову понравились куда больше, чем вялый пессимизм Бойко.

– Вот что, товарищи, – сказал он. – Час поздний, следует отдохнуть. Предлагаю следующее. Пока один пару часов спит, двое других занимаются поисками бандитов и девчонки по фамилии Лоскутова. Согласны?

– Все лучше, чем бестолково клевать носом, – проворчал Олесь.

Глава пятнадцатая

Крым

весна 1942 года

Москва, 2-й Астрадамский тупик

сентябрь 1945 года

– А татуировку набить можешь? – спросил как-то Бобовник, наблюдая за мягкими движениями тонкой кисти по тетрадному листу.

Агишев задумался:

– Не знаю. Не пробовал. Я в основном по орнаменту.

– Татуировка – это несложно. Нужно сначала чернилами написать букву, потом пройтись по ней иголкой…

Вскоре друзья разжились чернилами, иглой. Бобовник закатал рукав и подставил левую руку.

– А что я должен набить? – спросил Агишев.

– Хочу надпись: «Крым». Большими красивыми буквами.

Юноша расплылся в улыбке:

– Это я с удовольствием. Я тоже люблю наш Крым…

Через полчаса надпись была готова.

– Получилось, Ян! – восторгался Алим, стирая платком с покрасневшей кожи остатки чернил.