Дин и судья смотрели друг на друга. Никто не хотел уступать в этом молчаливом противоборстве воли. Кертис от­кашлялся и спросил:

– Когда вы видели Джейни в последний раз, судья? Кемпу явно стало легче, потому что появился предлог отвести глаза от Дина.

– Вчера, – резко ответил он. – Во всяком случае, Мэри­ан видела ее вчера. Во второй половине дня. Вчера вечером мы поздно вернулись домой. Мы подумали, что Джейни у себя в комнате. Только сегодня утром выяснилось, что она не ночевала дома. – Он сел и перекинул ногу на ногу, но его беззаботная поза выглядела искусственно. – Я уверен, что она со своими друзьями.

– У меня сын возраста Джейни, – обратился к нему Дин. – С ним нелегко. Иногда может показаться, что мы с ним ненавидим друг друга. Если не считать обычных взле­тов и падений, которые всегда бывают в отношениях с подростками, вы можете сказать, что вы в хороших отно­шениях с дочерью?

Казалось, судья готов выпалить, что его отношения с до­черью Дина не касаются. Но он взял себя в руки и ответил:

– С ней было достаточно трудно временами.

– Она возвращалась позже, чем следовало? Экспери­ментировала с алкоголем? Общалась с ребятами, которые вам не нравились? Вы понимаете, я говорю, исходя из соб­ственного опыта.

Дин сознательно поставил себя и судью на одну плос­кость, и это помогло преодолеть барьеры, выставленные Кемпом. Кертис обрадовался такому повороту событий и не вмешивался.

– Всего понемногу, – признался судья и повернулся к Пэрис: – Сержант Кертис сказал, что этот дегенерат уже звонил вам раньше.

– Да, был звонок от человека, назвавшегося этим име­нем.

– Вам что-нибудь известно о нем?

– Нет.

– Вы не имеете представления, кто бы это мог быть?

– К сожалению, ни малейшего.

– Вы намеренно провоцируете такую откровенность ваших слушателей?

Вопрос застал Пэрис врасплох. Но прежде чем она суме­ла подобрать слова для ответа, вмешался Дин:

– Пэрис не может нести ответственность за действия тех, кто слушает ее программу.

– Спасибо, Дин, но я сама способна себя защитить. – Она с высоко поднятой головой встретила враждебный взгляд судьи. – Меня совершенно не волнует, что вы ду­маете обо мне и моей программе, судья Кемп. Мне не тре­буется ваше одобрение, и я его не жду. Я здесь только пото­му, что первая услышала угрозы Валентино, и я разделяю тревогу доктора Мэллоя. Я уважаю его мнение и как пси­холога, и как криминалиста. Детективные способности сержанта Кертиса трудно переоценить. Было бы весьма разумно с вашей стороны прислушаться к тому, что они вам говорят.

А моя точка зрендя основывается на многолетнем опы­те. Мне звонили люди в самом разном эмоциональном со­стоянии. Они говорили со мной и сквозь смех, и сквозь слезы. Они делились со мной радостью, горем, печалью, душевной болью, восторгом. Иногда они мне лгали. Обыч­но я могу понять, когда слушатели обманывают меня, когда они лишь изображают чувства, надеясь произвести на меня впечатление. Иногда они идут на это, надеясь, что такой спектакль заставит меня дать их звонок в эфир. – Пэрис указала на магнитофон. – Валентино даже намеком не дал мне понять, что хочет, чтобы я дала его звонок в эфир. Он позвонил не для этого.