Однако всегда оставался шанс, что личная неприязнь или зависть развяжет язык.
Чуть больше он узнал от Маллена о привычках доктора, который очень часто задерживался допоздна. И ночи, проведенные им вне дома, не являлись чем-то из ряда вон выходящим. Никаких объяснений не требовалось: все понимали, что болезнь не ограничивает себя часами приема врача.
А несколько секунд спустя в дверь постучала служанка: хозяйка готова поговорить с ним, если он пройдет в утреннюю столовую.
Там его и ждала Валерия Пинчин, женщина вагнеровской стати, с широкими плечами и высокой грудью, синеглазая, с зачесанными назад волосами, одетая в черное. Внезапно ставшая вдовой, она скорбела не только об ушедшем муже, но и его жуткой смерти. На бледном лице читалась решимость противостоять всем невзгодам. Она настороженно смотрела на Питта.
— Доброе утро, мадам, — поздоровался Томас и прежде всего выразил приличествующие случаю соболезнования. — Позвольте выразить сочувствие в связи с понесенной вами утратой.
— Спасибо, — чуть натянуто поблагодарила Валерия и вскинула волевой подбородок. — Вы можете присесть, мистер… э… Питт.
Инспектор сел на стул по другую сторону стола. Она маленькими глотками пила чай, не предложив ему чашку. В конце концов, он навязал ей свое общество, не смущаясь свалившейся на нее бедой, ничем не отличаясь от крысолова или водопроводчика. Так что не имело смысла воспринимать его социально равным.
— Извините, мадам, — продолжил Питт, — но я обязан задать вам несколько вопросов.
— Я никоим образом не смогу вам помочь. — Само такое предположение возмущало ее до глубины души. — Как вы только могли представить себе, будто я что-то знаю о таком отвратительном… — Она замолчала, не сумев подобрать подходящего слова.
— Разумеется, не знаете.
Валерия не относилась к тем женщинам, к которым сразу хотелось проявить сочувствие. Питту пришлось вспомнить родственников других жертв и различные способы, позволяющие не сыпать соль на свежие раны.
Мисс Пинчин вроде бы чуть успокоилась, но глаза недовольно смотрели на него, а обтянутая черным внушительная грудь негодующе поднималась и опускалась.
— С вашей помощью я могу побольше узнать о вашем муже. Возможно, кто-то видел в нем врага…
Томасу хотелось проявлять максимальную мягкость, но факты оставались фактами, и, не располагая ими, он не мог провести эффективное расследование. Губерта Пинчина убили. Кто-то считал, что у него есть на то причина: простой грабитель не кастрирует своих жертв.
Валерия начала что-то говорить, передумала, отпила еще глоток чая. Питт ждал.
— Мой муж… — Очевидно, у нее не получалось озвучить свои мысли, не выдав полицейскому части жизни, которую она находила очень личной, возможно, вызывающей боль. — Мой муж был эксцентричным человеком, мистер Питт. Среди его пациентов хватало необычных людей. Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать «недостойных», — она фыркнула. — Я не хочу причислять его к неудачникам, но он мог бы сделать фантастическую карьеру. Мой отец… — Она вновь вскинула подбородок. — Доктор Альберт Уокер-Смит. Вы, несомненно, слышали о нем.
Питт не слышал, но солгал.
— Очень известный специалист, мадам.
Ее лицо чуть смягчилось, и на мгновение Томас испугался, что у него потребуют более пространных разъяснений. Он понятия не имел, кто такой Альберт Уокер-Смит, пусть и понимал, что миссис Пинчин хотела, чтобы ее муж равнялся на него.
— Вы назвали доктора Пинчина эксцентричным, мадам, — продолжил Питт. — Это относилось не только к тому, что он стремился достигнуть максимальных высот в своей карьере?
Ее большие руки комкали салфетку. |