Но на экране разворачивается совсем иная картина. Валентины нет, песня спета неправильно, и Дженни не может удержать мрак.

Плащ не опускается медленно на пол, очерчивая силуэт Господина Волшебника, а вместо этого мечется из стороны в сторону, дико кренясь, пока не падает, полностью сливаясь с окружающей чернотой.

– Папа? – шепчет юная Дженни, вглядываясь в пустоту, где всё никак не появляется Господин Волшебник. – Папочка?

– Выключите это, – умоляет взрослая Дженни, но так и не отводит глаз от экрана.

Как и никто из них.

В кругу новая руководительница отпускает руку Китти и тянется в сторону центра. Чернота вздымается волной, накатывая на самую младшую из друзей – самую уязвимую, ту, кого легче всего поглотить. Сестра Вэл исчезает под жадной тьмой, видны лишь руки. Одна держится за Айзека, а другая, пустая, словно ищет опору. Умоляет о помощи. Дженни взвизгивает и отпрыгивает. Айзек отпускает Хави и вцепляется в Китти обеими ладонями, а когда ее начинает утаскивать прочь, падает на колени и кричит:

– Помогите мне!

Но Дженни просто стоит на месте и вопит. Хави дергает Маркуса за плечо, стараясь увлечь за собой, потом сдается и убегает в сторону один. Юный художник, крепко зажмурясь, понемногу пятится, подвывая от ужаса и сопереживания.

Айзек не может больше удерживать Китти. Ее пальцы выскальзывают из его ладоней, и она исчезает во тьме. Там не видно ни следа малышки, ни ее силуэта, ни даже движения. Ничего нет. Не поднимаясь с коленей, повесив голову и ссутулив плечи, старший из друзей содрогается в рыданиях. Дженни по-прежнему кричит, протягивая руки, словно умоляя кого-то взять их. Маркус и Хави продолжают разбегаться в противоположные стороны всё дальше и дальше. Нет ничего, что могло бы их остановить, – ни стен, ни других препятствий. Лишь тьма, в объятия которой они стремятся.

Лишь тьма, которая поглотила Китти, будто ее никогда и не существовало.

Лишь тьма, которая выглядит и колышется в точности, как в кошмаре Вэл, когда она вытащила плащ из ладони.

Вопли тоже не прекращаются. Крики и плач звучат так громко, словно каждый из детей прямо рядом с Вэл, словно всё происходит сейчас. Словно ничего не закончилось тридцать лет назад и продолжалось всё это время, все эти годы.

Она чувствует себя выпотрошенной от кошмара случившегося, и пустота внутри ширится и ширится, чтобы вместить все крики. Весь ужас, отчаяние и надломленность. Все потери.

Вэл останавливает воспроизведение, зная, что это не поможет. Зная, что увиденное и услышанное будет преследовать ее вечно.

Но вопли не прекращаются.

Нет, не вопли.

Пение.

Оно доносится из подвала.

* * *

Свет не включается, однако камера работает, записывая звучащий в темноте голос. Неясно, один он или несколько. Сложно определить, но песня слышна совершенно отчетливо:

В хоровод быстрей вставай, за руки возьмись,

А затем в темноте с друзьями покружись,

А потом глаза закрой и не открывай,

Про себя или вслух желанье загадай:

Господин Волшебник, Господин Волшебник,

Скорее появись!

Доносится хихиканье и затем кто-то шикает:

– Т-с-с! Пора занимать места! Время пришло! – раздается далекий скулеж, который заглушает голос: – Тише! Не волнуйся, мы всегда будем друзьями. И скоро воссоединимся с остальными. А потом появятся и новые товарищи, которые включат свои телевизоры, чтобы дать нам возможность их отыскать. Мы отыщем их всех.

Семнадцать

Они дружно игнорируют голос, доносящийся из подвала.

Вэл считает это разумным.