– Зачем?

– Ты сама знаешь, зачем. Он был там, но не всегда присутствовал, особенно после того, как Вэл взяла руководство на себя. Но беспорядок, плохое поведение и крики призывали его появиться и преподать нам урок.

– Нет, я имела в виду: зачем вы хотели завершить приключения? Разве не лучше было бы продолжать играть? Продолжать мечтать?

– Этого всегда требовала Вэл, – Дженни мрачнеет. – Она говорила, что нам нужен отдых, которого мы не получим, пока он там.

– Почему нет?

– Я просто передаю ее слова. Мне и самой было непонятно. В общем, мы уже готовились к завершению игры, но Вэл каким-то образом умудрилась потеряться. Не так, как случалось с Маркусом, когда он так усердно притворялся, что отдаляется. Господин Волшебник всегда мог его вернуть. А вот она действительно пропала. Исчезла. Остальные начали паниковать, крича, что ее необходимо найти до того, как он явится и увидит, иначе мы никогда не сумеем избавиться от него, иначе его плащ станет слишком большим и холодным… – Дженни осекается, хмурится еще сильнее, так что между бровями залегает глубокая складка. – Короче, мы все бегали и звали Вэл. Китти плакала, само собой. Хави просто надулся, вероятно, жалея, что первым не додумался до такого же номера. Но Айзек ползал вокруг темных краев, прощупывая их, пока наконец не обнаружил слабое место, через которое и ускользнула беглянка. Тогда он назначил старшим Хави – что было единственным способом заставить того вести себя хорошо – и тоже исчез. Оба пропадали где-то очень долго. Мы успели всё убрать, снова навести беспорядок и снова убрать – и так далее, пытаясь потянуть время, а потому настолько устали, что едва могли изображать веселье. Маркус наполовину нарисовал скучную старую детскую площадку, когда Вэл с Айзеком, наконец, объявились, держась за руки. Он испытывал облегчение, но она… – Дженни дергает уголком губ. На ее лице написаны насмешка и замешательство. – Она выглядела, точно очнулась в кошмаре.

– От кошмара, ты имеешь в виду? Выражение звучит так.

– Нет, я сказала именно то, что хотела. Как бы там ни было, Айзек тогда сумел найти Вэл, справится и сейчас. Он привезет ее туда, куда нужно. – Дженни закусывает губу, словно сомневаясь в своих словах. – Хотя она так изменилась. Боюсь, одного ее присутствия может оказаться мало. Необходимо вернуть ей воспоминания. Вот только она будто тоже застряла в прошлом и выглядит бледной копией себя самой. – Ее взгляд становится пустым, сфокусированным на невидимой точке в черноте экрана. – А выбрался ли оттуда хоть кто-то из нас? – шепчет Дженни.

Ее возвращает на землю высокий и ясный голос ведущей.

– Айзек найдет ту Вэл, которая нам нужна. И ты поможешь. Как всегда помогаешь. Если хочешь, давай сейчас проведем твое интервью.

Дженни смеется не менее устало, чем выглядит: у нее мешки под глазами, растяжки на животе и хроническое недосыпание последние десять лет.

– Я не буду давать интервью. Не хочу говорить про Господина Волшебника. Хочу поговорить с ним.

– Ну, это же невозможно, глупышка! Если бы ты могла вызвать его сама, то никого бы из нас здесь не было, верно? – голос ведущей становится тише, резче, злее. – Верно?

– Верно. – Дженни вешает голову.

– Точно! Но мы будем придерживаться расписания. Это важно, сама знаешь.

После паузы собеседница продолжает уже жизнерадостным и отрепетированным тоном:

«Даже если вы обожали передачу, даже если преданно смотрели каждый выпуск до самого конца, то всё равно забыли Дженни.