“Тамара, Тамара, ты мне не пара... Я влюбился, женился и с супругой живу...” – пел под гитару Таиров Искандер, наш курсовой весельчак и сорвиголова... Пел, не сводя озорных глаз с нежного личика Тамары Галкиной, наверное, самой привлекательный девушки нашего факультета.

Однажды, на первом курсе, на лекции по палеонтологии, я провел конкурс на самую красивую студентку. После подсчета голосов оказалось, что над моим предприятием посмеялись – первое место завоевал я. Галкина заняла второе место.

Перед моим очередным днем рождения мама посоветовала мне пригласить Тамару. На мой удивленный вопрос, откуда она вообще ее знает, мама ответила, что эта симпатичная девушка давно ходит к ней на работу и говорит обо мне очень хорошо (ну, к примеру, что на практике я стираю полотенце в одном тазике с грязными носками и портянками).

На дне рождения Тамара была умопомрачительна в обтягивающем черном платье. Подарила яшмовые запонки. Когда все ушли, я поставил песню “О, сахарная тростиночка, кто тебя первый сорвет...”, и присел с ней на диван. Во время затяжного поцелуя я краем глаза увидел, как приоткрылась дверь, и в проем вкралось любопытное личико моей десятилетней сестренки...

И все кончилось. Линии наших с Тамарой жизней разошлись, так и не пересекшись...

Потом я случайно познакомился с ее подругой, маленькой, очень милой Наташей. До сих пор помню ее открытое лицо, лучащиеся голубые глаза, тонкие, чувственные губы... Я хотел ее видеть всегда, всегда хотел быть рядом. Млел перед ней, руки не мог протянуть, не то, что прикоснуться... Мне до сих пор кажется, что сложись у нас тогда отношения “короче дорога бы мне легла”. Мы стали встречаться, но однажды Наташа сказала мне, медленно и четко выговаривая слова, что у нее есть парень, и она его любит. Лишь многие годы спустя я узнал, что Тома жестоко избила свою соперницу и вынудила порвать со мной.

На второй практике ко мне начал придираться Роберт Калганов с первого курса. Он часто был безмолвным третьим в Тамариной палатке, куда я частенько заходил просто позубоскалить. Ему, крепкому парню, боксеру-перворазряднику, мои экспромты и комплименты почему-то не нравилось и потом он, сжимая кулаки, привязывался: “Выйдем, да выйдем”.

Кончилось все поздней осенью. Ночью меня запинали ногами до полусмерти у дверей собственного дома. Человек семь. Когда я уже на звук и свет не реагировал, двое взяли меня под руки, а третий с размаху начал бить в пах... Бить и приговаривать: “Это тебе от Тамары... А это – от Роберта!” А Роберт с Тамарой, как мне потом сказали, стояли в обнимку в жасминовых кустах неподалеку, стояли и любовались моим избиением... Можно было бы сказать, что любовь превратилась в ненависть, но это чушь. Просто девушкам хочется замуж. На клеточном уровне. И еще они говорят своим парням (точнее, говорили – сейчас другие времена), что потеряли невинность в результате коварных действий того-то и того-то.

– Ты бы, наверное, хотел, чтобы тот парень в омуте был Калгановым? – ухмыляясь, пресек мои воспоминания Сергей.

– Чепуха, я наоборот, жалел его. Ты помнишь, когда я выяснил, что моя первая возлюбленная Ксения не девственница, я переживал очень. Но этот парень, осквернивший мою первую любовь, не был персонифицирован. А Калганов был уверен, что именно я лишил его жену целомудрия. Ты можешь его понять. А Томку жалко... С ней я понял, что такое женщина. Мужчиной, можно сказать, стал.

– Кончай треп, спать давай, первый час уже, – зло проскрипел Юрка, которому всю жизнь доставались всласть погулявшие женщины. – Понял, не понял.