Сын дона Карлоса на секунду умолк и провел рукой по влажному лбу. Пардальян и Сервантес удрученно переглянулись, а он продолжал, и голос его делался все более беспощадным и резким:

– Так какое же преступление совершил мой отец? Был ли он явным противником королевской политики? Или зачинщиком беспорядков и мятежей? Или, наконец, каким-нибудь грозным преступником, посягавшим на жизнь короля?.. Ничего подобного... Все случилось из-за женщины, которую обожал мой отец и которая тоже обожала его – из-за моей матери. Король воспылал неистовой страстью к жене своего подданного... Привыкнув видеть, как придворные потворствуют ему в самых низменных его желаниях, король решил, что так будет и на сей раз. Он имел бесстыдство объявить свою волю, полагая, что муж сочтет за честь отдать ему свою жену... Но получилось так, что он столкнулся с сопротивлением, которое не смогли сломить ни просьбы, ни угрозы. И тогда ревность толкнула его на преступление, и сиятельный головорез, коронованный разбойник, приказал арестовать того, кого он считал своим счастливым соперником, приказал, из чувства мести, пытать его и в конце концов умертвить; он думал, что после кончины мужа жена уступит ему... Однако верность жены памяти своего подло убитого мужа опрокинула этот гнусный расчет... Любовь короля превратилась в ярую ненависть. Не в силах преодолеть сопротивление моей матери, он приказал отравить ее. Его чудовищная месть распространилась и на ребенка несчастных жертв, и я тоже был бы убит, если бы, как я вам уже говорил, не был похищен и спрятан преданным слугой.

Дон Сезар замолчал и надолго задумался.

Пардальян, с жалостью глядя на него, размышлял: «Бедняга!.. Но какую же выгоду мог извлечь этот так называемый преданный слуга из сей неправдоподобной истории, которая некоторыми своими деталями так опасно напоминает ужасающую правду?»

Дон Сезар поднял голову; его тонкое, умное лицо было мрачным:

– Вы по-прежнему считаете, что отомстить за смерть моих родителей было бы чудовищным преступлением?

Глава 20

ДОМ У КИПАРИСОВ

Пардальян как раз раздумывал, как бы избежать ответа на столь рискованный вопрос, когда его вывело из затруднительного положения внезапное появление довольно-таки занятного незнакомца. Это был коротышка, на вид лет двенадцати, не более, черный как крот, сухой как виноградная лоза, разбитной, с глазами живыми, но, пожалуй, слишком уж бегающими. Ростом не выше стола, на который он положил свои маленькие кулачки, он, тем не менее, решительно встал перед доном Сезаром в позе, исполненной гордости.

– Ну, Эль Чико (малыш), в чем дело? – тихо спросил Тореро.

– Я насчет Жиральды, – лаконично и несколько двусмысленно ответил человечек.

– С ней что-то случилось? – с тревогой спросил Тореро.

– Похищена!..

– Похищена! – хором повторили трое мужчин.

В то же мгновение они вскочили на ноги; дон Сезар, сраженный этой новостью, столь внезапно обрушившейся на него, удрученно молчал, Пардальян же, отодвинув стол, решительно сказал:

– Не будем терять голову, надо действовать!

Он обратился к Эль Чико, который по-прежнему ожидал в своей исполненной достоинства позе:

– Ты говоришь, малыш, что Жиральду похитили?

– Да, сеньор.

– Когда?

– Часа два назад.

– Где?

– За Пуэрта де лас Атаразанас.

– А ты откуда знаешь?

– Да я сам видел, вот оно как!

– Тогда расскажи, что ты видел.

– Значит так, сеньор: я несколько задержался за городской стеной и торопился, чтобы поспеть домой до закрытия ворот; и вдруг я заметил неподалеку от меня женщину, которая тоже спешила к городу; это была Жиральда.