— О, бог мой!

Наконец подали его овсяные хлопья, кашеобразную массу на дне чашки. Он положил чайной ложкой немного сахара и слегка полил все молоком. Несколько ложек он осилил, а потом отодвинул чашку в сторону. Человек за стойкой спросил, все ли в порядке. Дэви ответил, что да, он просто не так голоден, как думал. Он заказал еще две чашки кофе. Как это ни странно, кофе здесь оказался прекрасным.

— Мы теперь в опасности, ты знаешь это?

— Через Люблина?

— Да. Он не просто угрожал. Мы обошлись с ним довольно грубо. Он тертый калач и хорошо перенес все это, но ему было больно, это я точно знаю. Я бил его и покалечил. Он это так просто не забудет. Но что еще хуже: мне удалось выжать из него имя Уошберна и всю историю убийства Корелли. Он принял чертовски много побоев, лишь бы не выдавать имени Уошберна. Ясно, что Уошберн теперь не должен узнать, что тот его предал. Он ведь абсолютно уверен, что Уошберн узнает это, если мы его застанем. Значит Люблин захочет опередить нас, чтобы убить.

— Думаешь, он сможет нас найти?

— Может быть, — он задумался. — Он знает мое имя. Ты ведь называла меня при нем Дэви.

— Это было недосмотром. Он все еще думает, что меня зовут Рита?

— Не знаю. Возможно.

— Я не хочу, чтобы меня убивали, — она сказала это очень спокойно и даже небрежно, так, как будто она тщательно обдумывала эту возможность, пока не пришла к выводу, что смерть нечто такое, чего следует избегать при любых обстоятельствах.

— Я не хочу, чтобы он нас убил.

— Этого не будет.

— Он знает твое имя и наверное мое. Это все, что у него есть. Кроме словесного описания нашей внешности. Но словесный портрет не обязан совпадать с оригиналом. Ты не думаешь, что мне настало время опять превратиться в блондинку?

— Это неплохая идея.

— Заплати по счету. Я встречу тебя на улице, за углом.

Он допил свой кофе и оплатил счет, оставил на столике немного чаевых и вышел на улицу. Она встала и пошла к туалету.

Небо теперь стало ясным, ярко светило солнце. Он закурил сигарету. Табак сразу дал себя знать: он закашлялся — слишком много сигарет, слишком много времени без сна. Он еще раз затянулся и прошелся до угла Тринадцатой улицы. Затянувшись в последний раз, бросил сигарету в урну.

Когда он увидел ее, идущую навстречу, то уставился на нее, как завороженный. Превращение было просто удивительно. Она опять стала Джулией: со светлыми волосами, на которых остался лишь легкий след краски. Она изменила и саму прическу — волосы снова струились вокруг лица и обрамляли его как раньше. Толстый слой грима она тоже смыла, даже успела сменить цвет помады. Все эти изменения унесли с ее лица твердость и грубоватость и придали чертам ощутимую мягкость. Она так прекрасно играла роль дешевой девицы, что он сам почти поверил в это. В скором времени он привык к ее новому облику. Он был взволнован, увидев ее вновь такой, какой она всегда была до этого.

— Я была не очень аккуратна. Я не могла смыть всю коричневую краску. Об этом позабочусь позже. Но пока и этого достаточно. Как я выгляжу?

Он объяснил ей это.

— Однако, это было забавно, Дэви. Я с удовольствием была Ритой. Конечно, недолго. Во мне, наверное, потеряна актриса.

— Или проститутка.

— Прости...

— Джулия, мне это неприятно.