На плотные ряды легионеров жадно опустились облака из кислотных газов и смертельных химических составов, разъедая броню и растворяя плоть.

«Грозовые птицы» пытались добраться до верхних слоев атмосферы, но стаи «Огненных рапторов» разрывали их на куски. Шрапнель падала убийственным дождем. Вместе с ней рухнул тяжелый штурмовик, раздавив взвод «Сикаранцев-Венаторов», пытавшихся провести контратаку. Их сопротивление закончилось, даже не начавшись.

Верных сынов Трона и Императора расчленяли, четвертовали, вырезали, закалывали, свежевали, раздирали, потрошили, сжигали тысячами. На Истваане V вершилась гекатомба немыслимых масштабов, и даже богоподобным созданиям не суждено было избежать палаческого топора — как скоро узнают Железные Руки.

Гордые воины превратились в скот для заклания.

Предсмертные крики и рев орудий слились в одно целое.

Ксафен рухнул на колени. Он больше не выдерживал, и даже его трансчеловеческие силы были на исходе.

Когда он поднял взгляд, на него уже шла фаланга уничтожителей, оставляя за собой искалеченных, истекающих кровью Змиев и Воронов. Некоторых пытали. Поднимали на древках черепа и грудные клетки без плоти в качестве кровавых трофеев.

Глаза обожженных радиацией уничтожителей остановились на Ксафене и остатках его роты. Шатаясь, истекая кровью, он все же поднялся, желая умереть, но умереть стоя, с клинком в руке и проклятиями в адрес гнусных предателей на губах.

Этого не случилось.

Сквозь рев битвы прорвался гул, такой низкий, что Ксафен его чуть не пропустил. Затем раздался мощный взрыв, сбивший Саламандру с ног.

Его омыло жаром, проникавшим даже сквозь груду тел, которыми его завалило. Горячий, воняющий металлом ветер принес из тумана войны крики.

Его вытащили с поля боя, израненного, полумертвого, и занесли в «Грозовую птицу». Ксафен почти ничего не воспринимал, но запомнил, как Гарго сжимал обрубок плеча и как апотекарий из Гвардии Ворона оказывал первую помощь раненому Саламандре, пока его не убили выстрелом в спину из снайперской винтовки. Он безвольно скатился по рампе и исчез в хаосе, когда корабль стал набирать высоту.

Дальнейших событий Ксафен не помнил. Это было его последним четким воспоминанием об Истваане V.

Предательство, свершившееся в тот день, жгло пирокласта даже здесь, на борту «Харибды», в грузовых отсеках.

Ксафен не служил в одном батальоне со своими нынешними товарищами, но знал, что в них ярости не меньше. Они жаждали мести, но после резни только бегали. Побежденные, расколотые, жалкие. Скоро этому придет конец. С Вулканом или без, но Ксафен найдет способ отомстить Гвардии Смерти и всем проклятым предателям, посмевшим поднять оружие на Восемнадцатый.

Они не провели на нижних палубах и получаса, когда голос Задара вырвал Ксафена из мрачных воспоминаний.

— Впереди! — прорычал легионер из-за чешуйчатой повязки, которая закрывала вокс-решетку.

Кур’ак занял разведывательную позицию впереди отряда и медленно, но твердо пошел вперед, держа наготове огнемет, шипевший зажигателем.

— Что ты видел? — коротко спросил Ксафен.

На ретинальном дисплее ничего не было, и он сменил несколько спектральных режимов, пытаясь найти то, что заметил Задар.

— Что-то… — ответил второй пирокласт. — Тень, силуэт.

— Так тень или силуэт?

Задар помотал головой:

— Там точно что-то было.

Ксафен раздраженно заворчал:

— Кур’ак.

Кур’ак сделал пятьдесят шагов в сторону.

— Возвращается с востока! — Он вдруг перешел на тяжелый бег, и топливные баки застучали по армированному шлангу, по которому прометий шел в огнемет.