— Это «Некротор», брат-сержант. Неведомым образом они сумели нас найти.
— Как быстро мы сможем восстановить работу щитов и орудийных систем?
— Недостаточно быстро. Судя по их вектору сближения, «Некротор» идет на полном ходу.
— Он включает излучатели? Торпеды не выпускал?
Зитос знал, что «Харибда» гораздо больше легкого крейсера, который в данный момент к ним приближался, но также подозревал, что корабль Гвардии Смерти — лишь предвестник большого флота. Кроме того, превосходство в размерах и вооружении не имело значения, если им нельзя было воспользоваться.
— Никак нет. Они приближаются. По моей тактической оценке, они планируют взять нас на абордаж. Ожидаю скорого выпуска десантных кораблей и абордажных торпед.
Зитос тоже так считал.
Вар’кир уже говорил по воксу, предупреждая всех о скорой атаке.
— Сколько времени?
Зитос ответил.
— Адопламя… — Зитос закрыл канал и встретился взглядом с Вар’киром.
— Что делать с Хехтом? Он не должен свободно бегать по кораблю в такое время.
— Как думаешь, сколько на том крейсере легионеров?
— Сотня, а может, и больше.
Зитос горестно покачал головой. «Харибда» была могучим кораблем, но людей на ее борту было удручающе мало.
— Собери Погребальный Огонь — немедленно, брат. Я отыщу Хехта.
— А Нумеон?
— Он слышал приказ, — ответил Зитос. — Он либо останется на месте, либо ответит на зов. В любом случае они знают, кого мы везем, и летят к нам, чтобы убедиться в его гибели. Или же они оппортунисты, охотящиеся за знаменитой головой. Это неважно.
Вар’кир кивнул и надел шлем:
— Я все сделаю.
Он уже собрался уходить, когда Зитос схватил его за предплечье:
— Капеллан, я знаю, что это не твои задачи. Ты не мой советник.
Вар’кир по-братски хлопнул Зитоса по плечу.
— В этом путешествии все выполняют те задачи, которые нужно. В пламя, брат, — сказал он.
Зитос отпустил его.
— Будем надеяться, что мы в нем не сгорим.
Лампы в святилище вспыхнули и погасли.
Нумеон, молча стоявший на коленях, поднял взгляд. Затем подавил приступ иррациональной паники, когда биосканер пикнул один раз и тоже отключился.
Он был вынужден напомнить себе, что сканер всего лишь отслеживал активность, а не был частью системы жизнеобеспечения. И все же его сердце некоторое время колотилось, так психологически тяжело было смотреть на мертвый прибор, не регистрирующий даже самую слабую биологическую или нейронную активность.
Он тяжело поднялся. Ободранные до крови костяшки пальцев посинели, лицо выглядело так же. Оно отражалось в стекле погребального саркофага.
Измученный испытаниями и тревогами, он походил на труп больше, чем его отец. Из рассеченной губы шла кровь, а правый глаз отек. И эти раны были заработаны с позором, а не доблестью.
Печать лежала перед ним, как подношение. Нумеон вдруг заметил на голове молота капли крови. Саламандровской крови. Его или Зитоса… Но какая разница?
В своем разыгравшемся воображении Нумеону мнилось осуждение на лице Вулкана. Если б примарх был в сознании и увидел, как двое самых близких его сыновей избивают друг друга, их обоих ждал бы строжайший выговор.
Отрицание, злость… Горе вело его по мрачной дороге. Он обязан был с нее сойти, поднять знамя, повести за собой этих отчаявшихся воинов.
Саламандры никогда не поднимали друг на друга ни руки, ни оружия. Вулкан создавал благородных воинов, не способных на это. Он учил их ценить жизнь и узы братства. |