|
Считать его мошенником у меня не было никаких оснований, но в его речи, в его добродушии и интересе к нашим деревенским делам сквозило что-то фальшивое. Уж не в сговоре ли он с кем-нибудь из присутствующих? Во всяком случае, не со мной и не с Фредом Киндерсли. Может, с сержантом из уголовного розыска? Впрочем, было бы нелепо даже предположить, что для расследования наших, пустяковых, в сущности, дел прислали не только сержанта, но и тайного агента в штатском. Тут я вспомнил, какого невысокого мнения Роналд Пейстон о местной полиции и как он жаловался, что старший констебль не проявил ни малейшего интереса к его версиям. Вполне возможно, что Максвелл — частный сыщик на службе у Роналда. Его шутливые нападки на Пейстона — скорее всего неуклюжая попытка отвести от себя подозрения. Сержант, по-видимому, это знает, потому и разговаривает так откровенно в присутствии человека постороннего.
За обедом Коринна была непривычно молчалива. Сквозь загар под глазами проступали синие полукружья: должно быть, она плохо спала. Ее полная апатия встревожила меня. Я обещал Дженни потолковать с Коринной, прежде чем принять окончательное решение о прекращении уроков; и после обеда, когда она лежала в гамаке с раскрытой, обложкой вверх книгой на коленях, я пододвинул шезлонг и сел рядом. Одно дело — поддерживать добрые отношения со своими детьми, совсем другое — вмешиваться в их личную жизнь. Как всякий мужчина, я инстинктивно избегаю эмоциональных сцен, и это делало мою миссию особенно неприятной. С большим трудом я наконец выдавил: — Мы с Дженни беспокоимся за тебя, дорогая. — Знаю,— ответила она, глядя на осенявшую ее листву. — Тебе, пожалуй, не стоит больше видеться с ним. — Пожалуй.— Голос Коринны звучал глухо и безжизненно. — Мы могли бы подыскать тебе другого учителя верховой езды. — Ну это-то меня меньше всего волнует,— воскликнула она. — Ты сильно влюблена в Берти?— пустил я пробный шар. — Это очень смешно — шестнадцатилетняя девица и мужчина уже за тридцать?— и вдруг она как будто хлестнула плетью:— Я не ищу у вас понимания. Хочу только, чтобы меня оставили в покое. — Это совсем не смешно. Но дело это безнадежное, и тебе придется это признать. — Я не согласна, что безнадежное. А если и так, мне наплевать. Трудно иметь дело с девушкой в возрасте Коринны — уже не ребенок, но еще и не взрослая, она беспомощно колеблется между двумя состояниями. — Но, моя ласточка, неужели ты надеешься, что он женится на тебе? — Почему нет? Через год-другой? — Потому что он не из тех, кто женится… Он… он просто меняет женщин. У него и сейчас есть по меньшей мере одна любовница. Я знаю это совершенно достоверно. — А я не прочь стать его любовницей,— упрямствовала Коринна.— И кто же она? Миссис Пейстон, я полагаю? — Я понимаю тебя. Это было бы потрясающе увлекательное приключение. Правда, недолгое. Она резко приподнялась и впилась в меня глазами, которые так и сверкали сквозь упавшие на лицо волосы. — Потрясающе увлекательное приключение? Уж не поощряешь ли ты меня, папа? — Я сказал: недолгое. Твое сердце было бы разбито. — Это уже произошло,— сказала Коринна, протягивая мне руку. Я с трудом удержался от слез. — В твоем возрасте любовь — сплошная мука и отчаяние. Беспросветное отчаяние, потому что ничто не сможет умерить твою боль, отвлечь твои мысли. — Не заняться ли мне благотворительностью?— Она чуть-чуть улыбнулась. — Упаси Боже! Послушай, моя ласточка, я не хочу подвергать тебя вивисекции, а не пытался ли он?… — Подкатиться ко мне? Извини, папа, я не хотела тебя шокировать. |
