Изменить размер шрифта - +
За границей же, напротив, за последние несколько лет произошло много подобных преступлений. Не считаете ли вы, что убийцу могло навести на эту безумную мысль какое‑нибудь сходное преступление, имевшее место, к примеру, в Америке?

О.:  Не знаю.

В.:  Не считает ли полиция, что убийца может быть сумасшедшим, который хочет прославиться?

О.:  Это одна из версий.

В.:  Я не получил ответ на свой вопрос. Полиция разрабатывает эту версию?

О.:  Все следы и предположения принимаются во внимание.

В.:  Сколько женщин среди жертв?

О.:  Две.

В.:  Значит, шестеро убитых – это мужчины?

О.:  Да.

В.:  Среди этих шестерых водитель и ассистент Стенстрём?

О.:  Да.

В.:  Уделите нам еще минутку внимания. Мы получили сообщение, что одна из особ, бывших в автобусе, осталась в живых и ее увезли в машине скорой помощи, которая приехала на место происшествия еще до того, как полиция оцепила территорию.

О.:  Вот как?

В.:  Это правда?

О.:  Следующий вопрос.

В.:  Мы слышали, что вы одним из первых прибыли на место происшествия, так?

О.:  Да.

В.:  Когда вы туда прибыли?

О.:  В двадцать пять минут двенадцатого.

В.:  Как выглядел автобус внутри?

О.:  Что вы имеете в виду?

В.:  Можно ли сказать, что это было самое ужасное зрелище, которое вам приходилось когда‑либо наблюдать в своей жизни?

Гюнвальд Ларссон бесстрастно посмотрел на того, кто задал этот вопрос: молодой человек в очках с круглыми стеклами в металлической оправе и с довольно растрепанной рыжей бородкой. Наконец он сказал:

– Наверное, можно ответить – нет.

Репортеры несколько оживились. Какая‑то журналистка приподняла брови и с некоторым недоверием спросила:

– Как это следует понимать?

– Именно так, как я сказал.

До того как стать полицейским, Гюнвальд Ларссон служил в военно‑морском флоте. В августе 1943 года он принимал участие в подъеме затонувшей подлодки «Ульвен», которая три месяца пролежала на дне моря. Среди тридцати трех утонувших было много его знакомых. После войны он участвовал в эвакуации балтийских коллаборационистов из лагеря в Рёнеслетте, а также принимал тысячи узников из немецких концлагерей. Большинство из них были женщины и дети, многие умерли.

Он не считал нужным объяснять все это специфической компании, которая здесь собралась, и поэтому лаконично спросил:

– Есть еще какие‑нибудь вопросы?

– Полиции удалось найти кого‑либо, кто собственными глазами видел, как произошло преступление?

– Нет.

– Так значит, в центре Стокгольма совершено групповое убийство. Восемь человек умерли, и это все, что полиция может нам сообщить?

– Да.

На этом пресс‑конференция закончилась.

 

IX

 

Прошла минута, прежде чем все заметили, что пришел Рённ со списком. Мартин Бек, Колльберг, Меландер и Гюнвальд Ларссон склонились над столом, заваленным фотоснимками, сделанными на месте происшествия, когда между ними внезапно протиснулся Рённ и сказал:

– Ну, в общем, список уже готов.

Рённ родился и вырос в Арьеплуге и, несмотря на то, что уже двадцать лет жил в Стокгольме, говорил на норландском диалекте.[4] Он положил лист бумаги на стол, сделал шаг назад и сел.

– Не пугай людей, – сказал Колльберг.

В кабинете так долго было тихо, что он вздрогнул при звуке голоса Рённа.

– Ну‑ну, поглядим, – нетерпеливо сказал Гюнвальд Ларссон и взял список. С минуту он его разглядывал, потом вернул Рённу. – Впервые вижу такой бисерный почерк.

Быстрый переход