Нордин снова задумался.

– Так ты говоришь, тот мужчина выглядел пьяным. А может, он был одурманен? Находился под действием наркотика?

Дике пожал плечами.

– Не знаю. Мне казалось, что он попросту пьян. Хотя всякое может быть. Наркоман? Почему бы и нет? Тут почти все наркоманы. Когда не воруют, отсиживаются в притоне. Разно не так?

– А ты не знаешь, как его звали или какая у него была кличка?

– Нет. Но пару раз в автомобиле была девушка. Она была с ним. Высокая, с длинными светлыми волосами.

– Как ее звали?

– Не знаю. Но у нее есть прозвище…

– Какое?

– Белокурая Малин. Так мне кажется.

– Откуда тебе это известно?

– Я еще раньше видел ее в городе.

– Где именно?

– В заведении на Тсгнергатан, недалеко от Свеавеген. Туда ходят все иностранцы. Она шведка.

– Кто? Белокурая Малин?

– Да.

Нордин не смог придумать больше ни одного вопроса. Он внимательно посмотрел на зеленый автомобиль И сказал:

– Надеюсь, ты доедешь домой без всяких приключений.

Дике улыбнулся своей заразительной улыбкой.

– Да, это было бы неплохо.

– А когда ты вернешься?

– Никогда.

– Никогда?

– Швеция – плохая страна. Стокгольм – плохой город. Сплошной шум, наркотики, воры, алкоголь.

Нордин ничего не ответил, потому что был полностью согласен с мнением насчет Стокгольма.

– Здесь скверно, – продолжил швейцарец. – Ну, разве что иностранцу легко заработать. Остальное безнадежно. Я живу в одной комнате еще с тремя такими же, как я. Плачу четыреста крон в месяц. Это настоящий грабеж, просто свинство. Потому что нет квартир. Только богатеи и преступники могут ходить в рестораны, есть. Я экономил. У меня есть деньги. Я уезжаю домой. Куплю мастерскую и женюсь.

– А здесь ты не встретил какую‑нибудь девушку?

– Шведские девушки не для таких, как я. С хорошей девушкой может встречаться студент или еще кто‑нибудь. А для рабочего только такой сорт. Как та Белокурая Малин.

– Что значит, такой сорт?

– Шлюхи.

– Ты имеешь в виду, что не хочешь платить девушкам?

Хорст Дике надул губы.

– Их много бесплатных. Бесплатных шлюх.

Нордин покачал головой.

– Ты видел только Стокгольм, Хорст. Жаль.

– А остальное лучше?

Нордин энергично кивнул и сказал:

– А о том мужчине ты больше ничего не помнишь?

– Нет, кроме того, что он смеялся. Вот так.

Дике открыл рот и снова заблеял, пронзительно и резко.

Нордин попрощался с ним и ушел. У ближайшего фонаря он остановился и достал блокнот.

– Белокурая Малин, – пробормотал он. – Притоны. Бесплатные шлюхи. Ну и профессию я выбрал.

Впрочем, это не моя вина, подумал он. Меня заставил отец.

Мимо проходил какой‑то мужчина. Нордин приподнял припорошенную снегом шляпу и сказал:

– Извините, не могли бы вы…

Прохожий бросил на него быстрый недоверчивый взгляд, съежился и ускорил шаг.

– …сказать мне, где находится станция метро, – тихо и робко закончил Нордин, обращаясь к снежной вьюге.

Потом он покачал головой и записал несколько слов на листке бумаги.

«Пабло или Пако. Белый „вольво“. Заведение на Тегнергатан. Смех. Белокурая Малин. Бесплатная шлюха».

Он спрятал карандаш и блокнот и вышел из круга света.

XXI

Колльберг стоял перед дверью квартиры Осы Турелль на втором этаже дома на Черховсгатан.