Первым шел доклад начальника линейно-технического узла Тюленева. Доклады он всегда читал по тетрадке. Прочитав все, что положено, он стал устно упрекать линейщиков, что они еще плохо используют опыт моего отца. А потом, успокоив свою душу, сказал так:

— Среди нас имеется живой пример того, каких результатов можно достигнуть, вооружившись методом нашего знатного новатора товарища Ефремова. Участок Фомы Шалого был в числе отстающих, а теперь он стоит на втором месте после... гм... нашего знатного...

Тюленев откашлялся и, потупив черные живые глазки, сообщил, что за апрель у моего отца было четыре повреждения (конечно, причиной тому боковой ветер, достигавший двадцати баллов), а у Фомы только три. На тот же ветер! В зале зааплодировали, а отец почему-то пристально посмотрел в мою сторону. Фома незаметно ущипнул меня.

В общем, Фома сделался героем вечера. Ему присвоили звание лучшего по профессии, поместили на Доску почета и в Книгу почета. А хвалили его! Другой бы на его месте просто зазнался, но Фома был не таков.

В самый разгар чествования Фома схватил меня за руку и, прежде чем я успел опомниться, выволок на сцену.

— Вот кто получил звание лучшего по профессии — Яша Ефремов,— сказал он твердо. Загорелое лицо его лоснилось от жары и пота, карие глаза округлились.

Поднялся страшный шум, некоторые кричали: «Как это так?» Тюленев требовал прекратить «шуточки».

Я пытался удрать, но Фома крепко держал меня за руку, как я ни крутился и ни извивался. Исподлобья я взглянул на отца, он улыбался как-то про себя. Потом он говорил, будто с самого начала догадался, зачем я «заимствую» у него всякие гайки, а раз под самым носом утащил плоскогубцы.

Фома потребовал тишины и, когда в зале немного стихло, не выпуская мою руку, сказал:

— Я опять буду ездить на промысловых судах, завтра уже выхожу в море.

Тут все ловцы стали кричать «ура». Фома махнул им рукой, будто с ринга, и бросил в сторону возмущенного Тюленева:

— А если меня некем пока заменить, участок смело можно доверить младшему Ефремову.

Долго у нас в Бурунном вспоминали этот слет. А Тюленев уговаривал меня взять участок. Но уже возвращалась Лиза, и я отказался. Другие у нас были планы.

ДОМ НА ВЗМОРЬЕ

Глава первая

ЛИЗА ПОЛУЧАЕТ НАЗНАЧЕНИЕ

Лизу ждали со дня на день. Мы еще не знали, куда она получила назначение. Сестра уже писала отцу, что забирает меня с собой; он не возражал, считая, что для Лизы так будет лучше: все-таки не одна.

Неожиданно я получил полторы тысячи рублей — зарплату Фомы за два месяца. Он наотрез отказался ее принять, говоря, что «работу делал за меня Яшка», и тогда начальник линейного узла торжественно вручил ее мне. Это были мои первые деньги. Отец с мачехой были очень довольны.

— Справишь себе новый костюм, и на туфлишки останется,— решили они.

У. меня еще никогда не было настоящего костюма. Я всегда ходил в лыжном или в старой отцовской куртке. Но я не придавал этому большого значения. Подумаешь!.. И потому сразу решил: куплю Лизе платье.

Когда Прасковья Гордеевна потребовала у меня деньги, чтоб идти покупать отрез на костюм, я так ей и объявил. Она ахнула и опустилась на стул.

— Дурной ты, я погляжу... Купи ей штапеля на платье — чем плохой подарок? Я ей покажу, как сшить.

— Нет. Вмешался отец:

— Мать дело говорит.

— Ты ведь сказал, что не возьмешь эти деньги,— бросил я с укором отцу,— мне они очень нужны...

Я чуть не заплакал. Отец смущенно пожал плечами.

— Девай их куда хочешь,— буркнул он. Прасковья Гордеевна надулась и стала греметь посудой.

Я решил купить сестре самое красивое платье, какое только может быть.