Уже приблизившись к дверям, Сэйбл прошла мимо группы болтушек, из тех, что приезжали на бал сплетничать о приглашенных.

— Можете себе представить, — донеслось до нее, — она месяцами спала у костра! И притом не одна, а с каким-то заросшим волосами, кровожадным дикарем!

— Как ты ошибаешься, Лоэлла! — Сэйбл обернулась в сторону сплетниц с ослепительной улыбкой на губах. — На самом деле мы спали очень мало. Советую тебе время от времени выбираться в леса с каким-нибудь дикарем, чтобы зеленый цвет твоих щек сменился наконец здоровым румянцем.

Ухватив крошечное аппетитное канапе с подноса пробегавшего мимо официанта, она сунула его в рот и прошествовала к двери. «Ну, будет теперь разговоров», — подумала она равнодушно.

Ричард Кавано смотрел в сад, опершись на перила балкона. Сэйбл приблизилась.

— Гости развлекаются от души, папа. Я бы предпочла вернуться в ресторан.

Ее тон был легким, а смех — воркующим, но генерал Кавано обеспокоенно сдвинул брови. Он прилагал много усилий, чтобы Сэйбл больше бывала на людях, и возлагал большие надежды на сегодняшний бал. Празднество было объявлено в честь повышения его в чине и перевода в министерство обороны. И вот дочь заявляет, что предпочла бы заняться работой, вместо того чтобы развлекаться! Она и так не знала ни минуты передышки со дня возвращения из Дакоты. Вставала затемно, ложилась поздно, говорила только о работе, ни разу не упомянув имени Хантера. Бывали моменты, когда Кавано хотел разыскать негодяя и потребовать к ответу, но разве это принесло бы Сэйбл счастье? Кроме того, генерал в общих чертах догадывался, что произошло между Мак-Кракеном и его младшей дочерью.

«Ах, Каролина, я сделал бы все, буквально все, чтобы из ее глаз исчез этот тоскливый отсвет! Как ужасно сознавать, что виноват я сам… снова. Если бы только я мог вернуть тот день, когда родился мой первый внук!»

— Неужели тебе так уж обязательно уходить, тыквочка? — спросил Кавано, беря руку дочери. — Здесь собрались все твои друзья, им будет недоставать тебя.

— Друзья? — переспросила Сэйбл с невеселой усмешкой, обводя взглядом бальную залу. — Разве эти люди — друзья мне? Давно уже нет.

Ночами ей снилась прерия и сама она верхом на быстрой лошади, смеющаяся, с развеваемыми ветром волосами, одетая в брюки и рубаху вместо тяжелых стесняющих туалетов. Ей снились золотые травы и пронзительно-яркие звезды. Она просыпалась, глубоко дыша, потому что воздух в ее снах был свежим до сладости, напоенным ароматом сорных трав и невзрачных цветов.

И он приходил в ее сны — Хантер. Она отчаянно тосковала по нему, лелея в душе его обещание вернуться, разыскать ее, где бы она ни была.

— Здесь все чужое мне, папа.

— Могу я пригласить вас на вальс, мисс Кавано?

Сэйбл оглянулась. Заговоривший склонил голову, ожидая ответа, и сердце ее дало стремительный крен при виде угольно-черных волос. Он был в чине капитана, широкоплечий и высокий!

Увы, это оказался один из приглашенных, капитан Александр Мастерс. Генерал Кавано бросил на дочь умоляющий взгляд.

— Хорошо, папа, — прошептала Сэйбл, — но после этого танца я уйду.

Она позволила капитану увлечь ее в самый центр бальной залы. Объятие его было крепким, бережным, музыка взлетала и плыла над танцующими, но Сэйбл ничего не слышала, ничего не чувствовала. Она вспоминала.

Бывали дни, вечера и особенно ночи — холодные, одинокие ночи, — когда она ненавидела себя за то, что позволила Хантеру уехать.