Бывали дни, вечера и особенно ночи — холодные, одинокие ночи, — когда она ненавидела себя за то, что позволила Хантеру уехать. Он обещал вернуться, он утверждал, что должен покончить с прошлым навсегда. Но разве это означало не писать? Ни единого слова в течение двух с половиной месяцев! Она почти утратила надежду, которая одна только и помогала жить. Нет, не только надежда на возвращение Хантера. Сэйбл поддерживало также ощущение растущей в ее теле новой жизни. И все же ей было очень, очень одиноко.

«Верь мне! — сказал Хантер, уезжая. — Не сомневайся во мне».

Но как долго могла жить вера, если ничто не питало ее?

Капитан Мастерс что-то шепнул на ухо Сэйбл, и та подняла вопросительный взгляд на его интересное лицо. Капитан охотно повторил комплимент:

— Насколько мне известно, мисс Кавано, этот великолепный бал — исключительно дело ваших рук.

— Это так, — подтвердила она, с трудом удержавшись от вздоха. — Надеюсь, вам здесь нравится?

— Теперь — да, — многозначительно улыбнулся молодой офицер. Заметив, что Сэйбл приняла его ответ равнодушно, он еще больше заинтересовался ею. — А знаете, я ведь сегодня обедал в вашем ресторане. Очаровательное местечко!

Против воли Сэйбл оттаяла, как только разговор перешел на близкий ее сердцу предмет.

— Вы напрасно назвали ресторан моим. Он принадлежит сеньору Ваккарелло, а я лишь веду дела.

— Я не впервые побывал в ресторане «У Сальваторе», мисс Кавано, и не мог не отметить его теперешнюю утонченность.

— Вы очень любезны, — сухо ответила Сэйбл, впадая в обычную отрешенность.

— Надеюсь, это не прозвучит нескромно, если я спрошу: вы счастливы, мисс Кавано?

Раздражение, вызванное подобной смелостью, быстро растаяло при виде искренне заинтересованного лица капитана.

— Не совсем, — призналась Сэйбл.

— Ослепительная женщина, равнодушная к балам… Причиной этого может быть только мужчина. Ради Бога, мисс Кавано, не смотрите на меня так! Я вовсе не хотел задеть вас. (Да она поистине способна разбить сердце одним взглядом этих лавандовых глаз!) Каким же надо быть идиотом, чтобы оставить женщину столь прекрасную, — добавил капитан, нисколько не преувеличивая, от всей души.

— Я уже слышала такое однажды. — Сэйбл засмеялась коротким безрадостным смехом. — Лучше бы кто-нибудь высказал эту мысль ему.

— Нет уж, пусть «он» не знает, как много потерял. Возможно, это даст мне шанс.

И капитан Мастерс закружил Сэйбл с отточенной ловкостью. Флирт? Почему бы и нет? У этого хотя бы язык неплохо подвешен! Сэйбл надеялась, что улыбается не слишком холодно.

— Знайте, капитан, что танец со мной ставит точку на вашей репутации.

— Все имеет свою цену, мисс Кавано, — улыбнулся тот, прижимая Сэйбл чуточку ближе в знак того, что попытка напугать его не удалась. — Например, в этой самой зале есть немало мужчин, которые согласились бы отдать правую руку за то, чтобы оказаться сейчас на моем месте.

Он верил в то, что говорил, как бы выспренне это ни звучало. Женщина в его объятиях была чувственной, загадочной, ослепительно красивой, а главное равнодушной, что особенно воспламеняло.

— Как вам не стыдно так бессовестно лгать, капитан?!

От дверей раздался странный, совершенно неуместный звук, в котором Сэйбл послышалось что-то волнующе знакомое (не то чтобы она когда-нибудь слышала стук подков по мраморным ступеням). Музыканты понесли вразнобой, вытягивая шеи от любопытства, и вскоре умолкли совсем. Танцующие замерли там, где их застало происходящее.