— Я был в Лондоне, несколько лет назад, — признался он.

— Ага! — оживилась она. — Вы умеете разговаривать. — Он говорил как дворянин. Дункан арендатор, догадалась Фиона, а не слуга.

Она поежилась.

— Сядьте ближе.

— Что, простите?

— Подвиньтесь ближе, — повторил он. — Вам холодно. Подвиньтесь ко мне, вы так согреетесь.

Когда Фиона не пошевелилась, а только изумленно посмотрела на него, он обнял ее за талию и притянул к себе.

Фиона удивленно вскрикнула; Дункан убрал руку, но осталось ощущение его близости. Их тела соприкасались — ее плечо под его рукой, ее бедро рядом с его большим бедром, ее нога касалась гладкой кожи его сапога. Фиона ощущала каждое соприкосновение их тел. Ей действительно стало теплее; она чувствовала, как тепло из самой глубины ее тела начало распространяться до кончиков пальцев на руках и ногах и достигало головы.

Дункан взглянул на нее, и Фиона могла бы поклясться, что он прекрасно знает, какое приятное возбуждение испытывает она, ибо это чувство светилось в его глазах.

— Так продолжайте же, — попросил он.

— Простите?

— Вы рассказывали мне о своей жизни. Будьте добры, продолжайте.

— О! — Фиона почувствовала, что краснеет. Должно быть, то, что она говорила, было для него абсолютной чепухой. — Да нечего особенно и рассказывать. Моя жизнь была страшно скучной. — Фиона взглянула на него. — А ваша, сэр? Сколько времени вы прожили в Блэквуде, позвольте вас спросить?

Она почувствовала почти необъяснимое напряжение его мышц и подумала, будто это оттого, что условия жизни в Блэквуде довольно унылые, какие только и могут быть под властью сурового лорда. Вероятно, Бьюкенен обращался со своими арендаторами с таким пренебрежением, как будто это не люди, а бездушные предметы, и требовал непомерную ренту, в то время как она всегда старалась хорошо обращаться со слугами. Фиона была уверена, что если бы Шерри, эта глупая девчонка, оказалась здесь, то бы подтвердила это.

Фиона посмотрела на Дункана.

— Знаете, очень хорошо, что вы можете свободно говорить, — сказала она. — Я прекрасно знакома с характером вашего лэрда. — Она сделала большие глаза.

Дункан как будто собирался что-то спросить, но будучи человеком Бьюкенена, только сжал зубы и уставился на дорогу. Шотландские горцы славились своей преданностью.

— Скажите, Дункан, а миссис Нэнс все еще служит у лорда? Я…

Ее вопрос остался без ответа, когда повозка ударилась обо что-то твердое и, подпрыгивая, покатилась позади лошадей.

— Хо! Пошли, хо, хо! — закричал Дункан на лошадей, натягивая вожжи.

Остановив лошадей, он быстро размотал вожжи с левой руки и одним ловким движением соскочил с козел. Обойдя повозку сзади и со стороны Фионы, он посмотрел вниз на колесо и тихо выругался на гэльском.

— Колесо сломалось, — сказал он, ударив ногой по колесу, которое подвело его.

Фиона ахнула и, нагнувшись, ухватилась за край повозки и посмотрела на колесо. Она увидела, что одна из спиц торчит перпендикулярно колесу.

— О нет.

Мистер Дункан присел на корточки, чтобы рассмотреть поломку. Фиона видела лишь тулью и широкие поля его шляпы, а когда подняла голову, обнаружила, что пошел снег.

— О, посмотрите, — воскликнула она радостно. — Снег пошел!

Дункан поднял голову и сказал по-гэльски:

— Будь он проклят, черт его возьми!

Глава 6

Вид сломанной спицы расстроил Дункана, но начавшийся снегопад вызывал тяжелое предчувствие.