– А ты – на капитана Хэддока, только рыжий! – парирует она.

Франсина Ачуель пускает вокруг стола кекс, «испеченный нашими постояльцами», и настаивает, чтобы мы брали куски побольше.

Иветт вполголоса спрашивает у Юго, что такое «олигофрения».

– Под этим словом подразумевают умственную отсталость, – отвечает Юго.

– Люди, которых раньше называли «невинными», – вторит ему Мартина. – Различают тех, кто может говорить и обучаться на элементарном уровне чтению и письму, тех, кто могут только говорить, и тех, кто не способен даже овладеть речью, – добавляет она, одновременно ругая Клару, которая пытается вырвать чашку из рук Эмили.

– Что касается синдрома Ганзера, – снова вступает Юго, – то страдающие им люди, вроде Бернара, систематически дают неправильные ответы на вопросы, хотя прекрасно понимают (так, во всяком случае, считается), что им говорят.

– Сколько весит Бернар? – спрашивает Иветт еще тише.

– Сто двадцать килограмм при росте метр семьдесят, – отвечает Юго.

Толстяк. Они продолжают болтать. Я рассеянно вслушиваюсь в разговор, я чувствую напряжение, мне не нравится находиться в компании незнакомцев, рассматривающих меня в то время, как я их видеть не могу. И, – я знаю, что это чувство не делает мне особой чести, – общество «отсталых» всегда меня тяготило. Ощущение, что ты не отвечаешь их ожиданиям, их потребностям. И определенное отвращение перед физическим контактом, к которому они почти всегда стремятся. Я не получаю удовольствия от физических контактов, за исключением сексуальных. Бенуа часто укорял меня за холодность. Как я теперь изменилась, Бенуа! Как я зависима!

Внезапно раздаются радостные крики в ответ на чье‑то бодрое: «Привет всей честной компании!». Ян. Судя по всему, пациенты его любят. Эмили восторженно повторяет его имя, Магали с энтузиазмом трясет меня за руку, Кристиан громко сопит.

Франсина хочет представить нас друг другу, но Ян объясняет ей, что мы уже познакомились.

Не прошло и пятнадцати минут, как разговор свернул на страшное убийство в Антрево. Ян узнал свежие новости от одного «дружка»‑горнолыжника, который одновременно возглавляет бригаду местной жандармерии, ведущую расследование. Как только он начинает рассказывать, Франсина громко кашляет, и Ян замолкает.

– Юго, еще не пора смотреть сериал? – спрашивает она. – Кто хочет посмотреть сериал в игровой комнате, могут пойти туда с Юго.

– Вы позволяете им смотреть «Блюз городской полиции»? – удивляется Иветт (она знает программу наизусть).

У меня в памяти всплывают резкие звуки, выстрелы, ругательства, сцены погони в машинах под визг тормозов, тяжелое дыхание спортсменов и/или влюбленных…

– Они же взрослые! – отвечает Франсина Ачуель.

– Мы, знаете ли, не сахарные! – бросает Петиция. – Ну все, я пошла, обожаю это кино!

Шарканье ног, кто‑то звучно чмокает меня в щеку.

– Это Магали, – объясняет Франсина. – Она никогда не пропустит серию, она обожает мигалки.

Прикосновение к моей руке.

– Это Кристиан.

– Пин пон, пин пон, йи‑и‑и‑и!

Другие выходят, не попрощавшись. Слышу, как Бернар бормочет сквозь зубы: «Надо вымыть обе руки, завтра суббота».

– Ян, я буду вам весьма признательна, если вы не станете обсуждать такие болезненные темы при наших больных! – восклицает Франсина, когда все уходят. – Вы же знаете, насколько они чувствительны.

– Но вы же усаживаете их перед телевизором! – огрызается Ян.